Континент
Шрифт:
– В каком смысле?
– Я всю жизнь мечтал о машине времени, - медленно сказал Гай.
– Помимо всего прочего, она понадобилась бы мне, чтобы прогуляться в одна тысяча восемьсот первый год с автоматом в руках.
– Он допил, швырнул бокал в неосторожно высунувшуюся саламандру и закончил почти весело: - И одним из тех, кого я должен был там уложить, был бы ваш прапрадед.
– Неужели?
– Вот именно, - сказал Гай.
– Надеюсь, не за то, что мой прапрадед соблазнил вашу прабабушку? улыбнулся лорд. Он еще надеялся обратить все в шутку.
– Вы хорошо знаете историю?
– Боюсь, что нет.
– Боже, чему вас только
– покачал головой Гай. Бармен, еще виски, только не в этот наперсточек! Так вот, история... Я никоим образом не одобряю привычки Павла Первого ссылать в Сибирь целые полки, высочайше регламентировать количество обеденных блюд в зависимости от сословия, и тому подобное. Черт с ним, с этим, - в конце концов, Петр Первый сажал бояр голой жопой на яйца, и ничего - ходит в великих преобразователях... Гораздо больше меня привлекает внешняя политика Павла Первого. Тот период, когда, отвергнув традиционную ориентацию на Англию, Павел сблизился с Наполеоном Бонапартом, и сорок тысяч казаков двинулись на Хиву, чтобы вступить в Индию.
– Воздушные замки...
– Да...
– сказал Гай.
– Воздушные замки, потому что в Санкт-Петербурге был английский посол лорд Уэнтворт, в любовницах у которого ходила Ольга Жеребцова, в девичестве Зубова, из старинной фамилии, тесно повязанной с недовольной императором знатью... Сколько ваших пресловутых соверенов получила эта компания от посла - не так уж важно. Главное - в ночь на одиннадцатое марта восемьсот первого года вся эта гвардейская сволочь ворвалась в Михайловский замок... Император волею божьего скончался. Вы понимаете, что мы потеряли?
– Да...
– Ни черта вы не понимаете, - сказал Гай.
– В состоянии оценить потерю только мы, славяне... при ужасно "дружелюбном" отношении индийцев к вашим предкам вторжение нашей кавалерии было бы детонатором, способным взорвать всю Индию. Заключив военный союз с Францией, мы делили бы Европу, как свежевыпеченный торт... Кто знает, возможно, что впоследствии мы не ушли бы при таком раскладе из Аляски и Калифорнии. И не было бы никакой Великой Британии и сильных Соединенных Штатов от океана до океана...
– А может, так и нужно было?
– невозмутимо спросил лорд.
– Мой дорогой, вами ведь всегда руководили люди со стороны - татары, немцы, мордва, евреи... И сейчас немногим лучше. Что, если вы сами не способны руководить?..
– Это мы-то?
– хрипло спросил Гай.
– Это мы-то, великий народ, сто раз спасавший мир, в том числе и ваш паршивый остров...
– Он сунул руку под пиджак, вытащил "вальтер" и большим пальцем сдвинул предохранитель. Историю, к сожалению, нельзя исправить, - говорил Гай, сторожа стволом помертвевшее лицо лорда.
– Но это только в том случае, если она развивается от прошлого к будущему. В случае же, если действительно существует антивремя - время, текущее вспять от будущего к прошлому, смерть потомка автоматически уничтожает его предков. Вы следите за моей мыслью, милорд? Прекрасная гипотеза, вполне в духе Ирреального Мира. Где вы предпочитаете, милорд, - у камина? Мне почему-то кажется, как верному читателю тетки Агаты, что смерть у камина - искренне английский колорит... Как вы думаете?
Вряд ли милорд способен был думать. Он встал и медленно, пятясь, как хорошо вышколенный слуга, отступал к двери. В баре сидели еще человек двадцать, но никто не обращал внимания, не смотрел в их сторону.
– Ну что же вы?
– спросил Гай, надвигаясь на него и поднимая пистолет.
– Я всегда
Он выстрелил. Пуля попала в плечо. Гай снова нажал на курок, и еще, лорд медленно оседал, потом рухнул на колени, зажимая ладонью плечо. Кровь текла по его белоснежному пиджаку, образуя похожие на страусиные перья разводы.
– Ну что же вы так, милорд?
– спросил Гай, остановившись над ним. Неужели больно? Ай-ай... Между прочим, императора душили шарфом и били табакеркой в висок. А сипаев привязывали к дулам пушек. Так что я выгляжу добрым самаритянином...
Он выстрелил еще два раза. Кровь растекалась по полу, огибая ножки столиков. Соседи с любопытством наблюдали, вытягивая шеи на добрый метр, кое-кто пересел поближе, чья-то голова на длинной шее, ставшей не толще гусиной, повисла над плечом Гая, и он раздраженно толкнул ее локтем в подбородок.
Стрекотали несколько кинокамер.
– Молодой человек!
– крикнула седая дама.
– Не могли бы вы делать это медленнее? Я вам заплачу!
Казнь превращалась в забаву для скучающих бездельников. Сообразив это, Гай поднял пистолет и выпустил три последние пули. Вокруг разочарованно заворчали, но Гай, не обращая на них внимания, вернулся к стойке, забрал кружку с кофе и, не оглядываясь, пошел к выходу.
10. ИЗ ОКНА ВАГОНА
Минут через двадцать они сели в машину. Ночью какой-то воришка пробовал ее угнать, но заговоренный "роллс-ройс" откусил ворюге руку - Сукин Кот, несмотря на все пьянки, драки и бордели, дело свое знал, и уж если он что заговаривал, беспокоиться было не о чем. Правда, был у него один недостаток - жуткий похабник, он вместе с заговором в два счета впихивал в машину или в пылесос громадный запас непристойных анекдотов всех стран, времен и народов. Отчасти это было даже интересно - временами "роллс" принимался травить анекдоты атлантов, лемуридов, гавайцев или малоизвестного племени альтаирской расы Дзох, о котором сами альтаирцы ни черта почти не знали. Так что ехать было весело.
На площади они едва не нарвались. У памятника какому-то герою, с важным видом восседавшему на толстой добродушной лошадке, изображавшей, надо думать, боевого коня, "роллс" вдруг совершенно самостоятельно затормозил. Гай едва не расквасил нос о руль и собирался было матернуть как следует строптивый механизм, но тут что-то засвистело, и "роллс" торопливо закутался силовым полем.
На площадь спикировал Красный Вертолет, изящный, обтекаемый, он повис метрах в десяти на макушкой бронзового героя, из распахнутой дверцы высунулся толстый черный ствол пулемета, и площадь залил гремящий злобный треск.
Люди разбегались в разные стороны, падали, ползли, по тротуару катился детский мячик. Поодаль столкнулись и вспыхнули две простроченные навылет машины. Пули с визгом рикошетили от защитного поля "роллса", попадали в витрины, и огромные стекла осыпались звенящими водопадами.
Наконец треск смолк. Распластанные в нелепых позах трупы усеяли площадь, кое-кто еще пытался уползти, опираясь на руки, тогда сверху щелкал сухой одиночный выстрел, и ползущий падал лицом вниз. Бронзовый герой, задрав голову, что-то сердито орал и махал кулаком, но никто его не слушал. Догорали столкнувшиеся легковушки.