Контора
Шрифт:
Последовала пауза.
– Кстати, у меня есть «Тайм-аут!» [26] на эту неделю – вон там, у кровати. Мы могли бы прочесть обо всех выставках, а то будет несправедливо, если мы посетим лишь одну, а остальные обойдем вниманием. И таким образом мы действительно приобщимся к культуре, да к тому же не промокнем.
– Это то, что надо! А потом мы сможем пойти на ту выставку, которая покажется нам самой интересной.
– Но только не сегодня.
– Конечно, нет. Может быть, через
26
Информационный журнал, выходит раз в две недели. Печатает рецензии на новые фильмы, театральные постановки и концерты в Лондоне, материалы о лондонских выставках.
– Да, тогда у нас будет достаточно времени, чтобы принять правильное решение.
– Вот именно. Знаешь ли, культуру нельзя брать кавалерийским наскоком.
Мы еще глубже зарылись в перину, довольные тем, что вскоре сделаемся в высшей степени просвещенными и утонченными.
– Ты знаешь, чего бы мне сейчас хотелось на самом деле? – спросил я. – Рука Элли скользнула вдоль моего бедра. – Да, конечно, этого мне тоже хочется. Но знаешь, чего бы мне хотелось еще? – Элли положила мою руку себе на бедро. – Но мы ведь уже выяснили, что мне хочется и этого. Но прямо сейчас я бы хотел съесть такой большой завтрак, что к тому времени, как я его закончу, он бы плавно перешел в обед. Секс всегда пробуждает аппетит.
Смачно облизнувшись, Элли согласилась, что было бы недурно позавтракать. Но никому из нас не хотелось вылезать из теплой постели, чтобы осуществить эту замечательную идею, поэтому я начал выпихивать Элли. Надо отдать ей должное, она боролась до последнего, вцепившись в кровать, но в конце концов рухнула на пол. Наклонившись к ней, я сказал:
– Ну, вот ты и встала. Так что можешь заодно приготовить завтрак.
Элли прошествовала на кухню, а я, подоткнув под себя пуховое одеяло, лежал, смакуя эту минуту. Трудно было решить, что именно в данной ситуации доставляет мне самое большое удовлетворение:
а) что я увидел Элли голой. Конечно, это было так по-детски, но для меня это было очень важно. И как мне хотелось вернуться назад во времени и заверить себя, четырнадцатилетнего, что в конце концов это произойдет;
б) что я нахожусь в кровати у Элли, причем для этого мне не пришлось взламывать ее замки;
в) что у меня была самая упоительная ночь любви за всю мою жизнь – и в смысле качества, и в смысле партнерши;
г) что, к собственному моему удивлению, эта ночь была такой продолжительной. Вероятно, тут сказалось потрясение от того, что я увидел Элли голой;
д) что Элли сейчас готовит мне завтрак голышом – правда, я уже начинал беспокоиться, уж не стряпает ли она там жаркое; или
е) что я увидел Элли голой; от этого было никуда не уйти, и я снова и снова возвращался к этой мысли. Ведь это было… как бы получше выразиться? Это было огромным облегчением.
Минут через десять в
– Кажется, я говорила как-то, что я – не самая лучшая стряпуха в мире, – начала она.
– О боже! – воскликнул я. – Подгоревший корнфлекс!
– Нет, я же все-таки не умалишенная, – продолжила она сурово. – Однако, поскольку я часто ем вне дома…
– Ты имеешь в виду обед на рабочем месте?
– Я просто хочу сказать, что редко хожу по магазинам, – сказала Элли, начиная злиться. – Так что в холодильнике пустовато.
Я подумал, что при данных обстоятельствах могу позволить себе проявить великодушие.
– Все в порядке. Я уверен, что если завтрак будет приготовлен твоими руками, то он будет замечательным.
Элли внесла поднос с едой и поставила на мое обозрение.
– Может ли открывание консервных банок официально считаться приготовлением завтрака?
– Какая прелесть! – восхитился я. – Консервированная спаржа. Сто лет не ел ее на завтрак! И картофельные чипсы с беконом. Самое то для завтрака!
– Тут еще пирог, – воинственно заявила Элли, указывая на тарелку в центре подноса. – Очень неплохо пойдет с хорошей чашкой чая.
Я с подозрением взглянул на свою чашку: она явно была холодной.
– Это чай?
– Нет. Апельсиновый сок, это же видно. Я ведь говорила, что некоторое время не ходила в магазин.
Я потыкал в пирог вилкой.
– Что-то не похоже на свадебный пирог.
Элли досадливо поморщилась.
– Общеизвестно, что свадебный пирог сохраняется в морозилке неделями. И даже месяцами.
Я не рискнул задать вопрос, чтобы не нарваться на ответ, заканчивающийся словом «годами». Осторожно поставив поднос на пол, я широко раскрыл объятия.
– Полагаю, что есть способы провести время и получше, ты согласна?
– О нет, пьянчужка несчастный! Ты ничего не получишь, пока не съешь всю эту спаржу.
К полудню страсти улеглись, и мы смотрели старый фильм. Умиротворенная Элли лежала у меня на груди, и я нежно гладил ее волосы. Когда фильм закончился и Элли отправилась в туалет, зазвонил телефон.
– Возьми трубку, ладно? – прокричала она.
– Алло! Э-э, это жилище Элинор Грей. Я хочу сказать, дом. Точнее, квартира.
– Чарлз? – послышался взволнованный голос. – Это ты?
В течение многих лет мне доводилось весьма приятные беседы с мамой Элли. Но сейчас был явно не тот случай.
– Нет-нет. Мое имя… Эш.
– Не дурачься, Чарли. Я узнала твой голос.
Я попытался взять двумя октавами ниже.
– Нет, в самом деле. Я Эш… Ханна. Меня зовут Эш Ханна.
– Твоя проблема, Чарлз Фортьюн, в том, что все для тебя – шуточки. Так считает твоя мама. – Однако в голосе чувствовалась теплота.
– Да, миссис Грей, – обреченно произнес я. Перспектива нашей с Элли свадьбы, столь грандиозной, что можно будет пригласить практически всех обитателей Бэкингемшира, искупала любые недостатки, которые могла видеть во мне ее мать.