Конторщица 3

Фонд А.

— Ну зачем ты на человека наговариваешь? — нахмурилась я. — Нехорошо так.

Как ни странно, помощник никак не отреагировал, продолжая молча ковыряться.

— Дундук, он и есть дундук, — из подсобки вышел Иваныч в новом комбинезоне, еще не обношенном, с заломами на темно-синей ткани, — на прошлой неделе надо было искать «землю» в пятом ангаре. Знаешь же, что это?

Я неуверенно кивнула, типа ни «да», ни «нет».

— Угу, всё с тобой ясно, — хмыкнул Иваныч, — это когда утечка тока на корпус или еще где-то. А хлопцы ему

говорят, землю, мол, будешь искать, так что бери ведро, лопату и вперед в ангар. И этот пенёк послушался, можешь себе представить! Взял ведро и лопату и пошел. В пятый ангар. А там же пол бетонный. А он ходит и землю ищет. С лопатой. Почти час ходил искал. Мужики чуть животы не надорвали… А ты говоришь, ему такое выдать. Неет, не дорос он ещё…

Иваныч подошел к стеллажу и усердно принялся рассовывать по карманам гаечные и разводные ключи, какие-то отвертки и прочие инструменты. Закончив разбираться — полюбовался собой.

— Эх! Крас-со-тень! — воскликнул он и от нахлынувших эмоций хлопнул себя по карманам. — В таком и жениться не стыдно!

Да. А посмотреть было на что. Не зря я тщательно изучала ГОСТы. Мы с Вероничкой Рудольфовной в короткий срок провернули супермасштабную работу. И сейчас спецовочный комбинезон Иваныча был снабжен не как раньше — одним карманом, а сразу двумя, настроченными рядами, карманами-клапанами, да ещё и с отделениями, по пять штук. Как раз под каждый ключ — отдельный карман.

— Ох ты ж, мать твою! — от переизбытка чувств Севка издал восторженный полувсхлип-полувздох, и тоже побежал в подсобку наряжаться.

Тем временем жамкающий агрегат вдруг заглох. По ушам ударила тишина.

— Что там? — спросил Иваныч, не отвлекаясь от рассматривания содержимого карманов.

Помощник Филька, которого называли «дундук», метнулся к агрегату и посмотрел:

— С-с-схему з-з-замкнуло, — произнёс он, — з-з-заглох, с-с-сука.

— Ну так разомкни!

— Н-н-не… ща к-к-как ж-ж-жахнет, б-б-боюсь, — покачал головой Филька.

— Где вас таких набирают, что приходится всё время одному и тому же учить?! — в сердцах психанул Иваныч, схватил веник (простой веник, которым метут пол) и начал там внутри всё хлестать и охаживать. Буквально через пару мгновений опять послышалось «жя-жя-жя! жя-жя-жя!». Агрегат заработал.

— Вот так учишь, учишь, одни двойки, — пожаловался мне Иваныч, — веник же не проводит электричество. Ну, это, чтоб не жахнуло…

— Иваныч, давай я потом зайду за отчетом, — торопливо прервала заведшего нудную лекцию мастера и ретировалась в контору.

В общем, если-в двух словах, Иваныч, Севка и ещё три мастера должны были работать неделю в новых комбинезонах, а потом мне надо было собрать их отзывы, чтобы испытать опытный образец. Если всё получится (а я уверена, что получится), тогда будем внедрять для всех рабочих.

Да. Я решила «сломать» советский ГОСТ. Потому что негоже чтобы все ключи были в одном кармане — их же так долго искать.

Из-за таких «мелочей» и теряли молодые парни пальцы, а некоторые становились калеками навсегда.

Нет уж. Мы пойдем другим путем. Я опять занырнула под рогожку и оказалась в известковом мире.

— Ишь, в начальники как скоренько вылезла, — стеганул в спину громкий шепот. — Непонятно откуда пришла, года даже не поработала и уже как взлетела!

— Сучка, — добавила вторая.

Я обернулась: две неопрятные малярши примерно моего возраста в ситцевых косынках и замызганных спецовочных халатах недобро рассматривали меня. Заметив мой взгляд, торопливо отвернулись.

Неприятно.

Настроение упало, я вернулась в контору и направилась к кабинету Лактюшкиной. Надо было уточнить кой-какую рабочую информацию, но главной причиной было то, что у Репетун всегда были всевозможные кремы-помады-духи и прочие милые женские радости, которые она с удовольствием толкала среди коллег и знакомых, имея за это небольшой процент. Буду поднимать себе настроение стихийным шопингом.

Я как раз вертела в руках какой-то очень полезный шампунь для волос, от которого, как клятвенно обещала Репетун, волосы аж заколосятся, и прям сильно-сильно.

Лидочка сколько-нибудь густой шевелюрой похвастаться особо не могла, да и страсть к химическим завивкам и обесцвечиванию капитально эти волосы угробила. Поэтому шампунь я рассматривала с вполне понятным интересом.

Но насладиться мелким шопингом мне не дали. В дверь просунулась голова Зои Смирновой в небесно-голубой косынке «вырвиглаз» и, напрочь игнорируя возмущенные взгляды Репетун, она поманила меня на выход.

— Что случилось? — спросила я, когда Зоя вытащила меня в коридор.

— Вот! — она протянула мне скрученную в трубочку бумажку. — Твоя речь.

— В каком смысле речь? — я развернула листок и вчиталась в написанные зоиным каллиграфическим почерком строчки, — «… и какой размах получила индустриализация во всех отраслях народного хозяйства нашей необъятной страны, какие поистине грандиозные задачи решает партия и советский народ…».

— Это что? — подняла глаза на Зою я.

— Сегодня в восемь на общем собрании ты скажешь речь. Я знаю, что тебе некогда и вот я написала! — выпалила Зоя с радостным ожиданием похвалы.

— Что за собрание? — удивилась я.

— Посвященное индустриализации! — разочарованно ответила Зоя, обидевшись на мою реакцию.

— Ахренеть, — пробормотала я.

Вот собрания мне только и не хватало! Да ещё и речь толкать. Нет, так-то я речи произносить умею. Причём могу жахнуть так, что аудитория растает, но оставаться вечером и тратить время на индустриализацию? Нет, это выше моих сил.

Но вслух Зое я сказала:

— Я сегодня не могу, Зоя. Так что ты сама её прочитай.