Конторщица 4

Фонд А.

Очевидно в моём взгляде была вся мировая скорбь, или же Валентина Гаврильевна не пришлась ему по душе, потому что Карягин вдруг сказал:

— Лидия Степановна, а пошли мы с тобой потанцуем, что ли? Столько проработали, а потанцевать всё никак…

— С удовольствием. — облегчённо выдохнула я.

— Надеюсь товарищи не будут в обиде, — миролюбиво заявил Иван Аркадьевич, потушив начавший разгораться пожар в глазах моей соседки.

Подхватив меня под руку, он увлёк нас подальше, в другой конец зала.

— Рассказывай! — велел он.

И я

начала рассказывать. Припомнила всё подставы Альбертика, его хамство и угрозы уволить, появление Урсиновича, и даже то, как он мой кабинет Герих чуть не отдал.

Я говорила и говорила. Музыка уже давно закончилась и лабухи на сцене заиграли что-то развесёло-разухабистое, а я все еще не закончила ябедничать. Мы отошли в сторону, и стояли почти в фойе. Так, что бедный швейцар (ну или как он там правильно назывался в это время), в общем, дежурный дедок в национальном костюме и тюбетейке неодобрительно поглядывал на нас, мол, нарушаем.

— И что мне делать? — этими словами я закончила свой спич и воззрилась на шефа.

— Через две недели я приеду, — мрачно сообщил он.

— Но как же? Альбертик говорил, что вы не вернетесь уже!

— Мало ли что он говорил, — нахмурился шеф. — А порядок навести давно пора.

— А как же учеба?

— Сдам наперёд и договорюсь. У меня тут приятель работает, так что пойдут навстречу.

Я просияла и в порыве откровения рассказала ему о путёвках. Иван Аркадьевич вспыхнул и мрачно буркнул:

— Нужно срочно поднять списки по путёвкам. А потом идти к секретарю Парткома МПС за полномочиями на ревизию контрольно-ревизионного управления МПС и Парткома МПС в депо «Монорельс».

— А кто секретарь парткома? — спросила я, переваривая информацию.

— Сам схожу, — скривился как от лимона Карягин. — Точнее вместе сходим. Всему тебя учить приходится, Лида. Ты, главное, хоть с путёвками этими разберись.

— А с комплексом в Орехово?

— А это будем отдельно решать. Поняла?

Не успела я ответить, как сзади раздался пьяный голос Замирова:

— Ааа! Вот вы где! А я вас ищу, ищу… и вот — нашел! — он пьяненько засмеялся собственной шутке, — пошли к столу. Там шашлык принесли. Остынет же.

Когда вечеринка почти закончилась и мужчины вышли покурить, я обалдела — Валентина Гаврильевна достала из своей необъятной сумки какие-то кулёчки и баночки и принялась собирать еду со стола.

— А зачем? — спросила я с недоумением.

— Да нам этих продуктов на три дня хватит! И на дорогу обратно, — глубокомысленно сказала она, и я поняла, что ничего еще об этом времени я не знаю.

Интерлюдия 1

Овраг так густо порос одуванчиками и лопухами, что идти приходилось, буквально продираясь сквозь дремучие заросли.

— Свинство! — проворчала Светка и с досадой вытащила из волос колючий репейник, впрочем, вместе с клочком собственных волос.

Но на этом неприятные казусы не окончились.

— Ой! — большая лупоглазая стрекоза с треском пронеслась мимо и от неожиданности Светка чуть не

свалилась в весело булькающий ручей. Здесь пахло тиной и болотной мятой. Из-за того, что трава в этом месте была особенно густой и высокой, а крапива так вообще — даже повыше Светкиного роста, ручей летом не пересыхал и даже наоборот, разливаясь, образовал небольшое, но довольно противное и вонючее болотце, заросшее осокой, кашкой и жёлтыми вороньими глазками.

Светка осторожно обошла место, где ручей особенно сильно разливался. Всё дело в том, что Светка лягушек вовсе и не боялась. Да! Могла даже поймать руками и потом сунуть Тольке Куликову за воротник. А вот он их очень боится и всегда так забавно орёт.

Вспомнив Куликова, Светка хмыкнула и поискала глазами, куда бы поставить ногу, чтобы не набрать в сандалеты воды.

Но недавно в этом болотце поселилась жаба. Даже не так — Жаба. Большая такая, пупырчатая. Она всегда так неодобрительно смотрела на Светку, вращая огромными глазами навыкате и гневно раздуваясь, словно перед прыжком. Поэтому Светка всегда старалась обойти это гадкое болотце стороной, но сегодня пришлось вот прятаться от третьедомовцев и, чтобы сократить путь, добираться сюдой.

— Я тебя не трогаю, и ты не трогай меня! — прошептала волшебную фразу Светка, храбро всматриваясь в заросли крапивы, вдруг Жаба таки не появится. Ну а что, может же быть у нее тихий час? Вот раньше у них в детском саду всегда был тихий час. Но теперь ходить в детский сад больше не надо — скоро Светка пойдет в школу. А пока школа еще не началась, Светка вовсю пользовалась предоставленной ей свободой, особенно радуясь, что мама Лида всё время на работе, а баба Римма делает варенья и закатывает помидоры, и ей тоже некогда.

Светка уже почти перебралась на другую сторону, когда Жаба появилась. Раздуваясь от гнева, она яростно вытаращилась на Светку и внезапно громко и зло квакнула. Он испуга Светка дёрнулась, нога соскользнула в липкой грязи, и Светка рухнула в чёрно-рыжую болотную жижу. Но не разревелась. Светка вообще никогда не плакала. Как стойкий оловянный солдатик из сказки, которую она недавно прочитала в библиотечной книге. Вроде бы и ничего страшного не произошло — здесь было мелко, и она испачкала только сандалеты да подол выгоревшего за лето сарафана, но всё равно стало тоскливо и обидно — сейчас баба Римма начнёт ругать, а мама Лида, конечно же ничего не скажет, но так вздохнёт, что уж лучше бы она тоже ругалась.

Потосковав немного, Светка успокоилась и заторопилась домой — всё равно сарафан безнадёжно испорчен, и баба Римма в любом случае даст нагоняй, так чего тянуть? Нужно идти сдаваться.

Тяжко вздохнув, Светка как смогла счистила налипшую грязюку с подола, отёрла сандалеты о траву и поплелась домой. Мокрый подол противно комом лип к ногам, но надо было идти.

Если чёрная полоса началась — то это надолго. Эту известную всем во дворе мудрость Светка из-за расстройства совершенно позабыла и конечно же потеряла бдительность. За что и поплатилась.