Конторские будни
Шрифт:
Вернувшись в отдел, он обнаружил, что все его сослуживцы — или, говоря точнее, те немногие сослуживцы, которые соизволили прийти сегодня на работу, — с негодованием обсуждают обнаглевшую Тельму. Особенно возмущался Ардах. Копланд, Ваарт и братья Пенни, по его словам, получали зарплату за выполнение определенных обязанностей, а раз эти обязанности выполнять невозможно, они вправе сами решать, приходить им на работу или нет. Иное дело Тельма; ее, сказал Ардах, наняли, чтобы сотрудники отдела не отвлекались от работы по пустякам. В пятницу, потратив полдня на пятиминутную работенку, она была отпущена домой — тут Ардах скосил
Не дожидаясь конца этой тирады, Пам прихватила с подоконника Тельмин поднос, ушла в фойе, выдоила за свои собственные деньги кофе из автомата и принесла на подносе пластиковые стаканчики с бурой бурдой для всех канцпринадлежников. Вот ведь какая милая, подумал Грайс, раздраженно слушая ехидные выкрики оперхозяйственников. «Смотрите, не надорвитесь! — голосили они. — Давайте меняться — вы нам кофе, а мы вам стулья!» — и прочее в том же духе. С тех пор как исчезла отдельская мебель, они постоянно издевались над канцприиадлежниками. Даже их младшая служащая, цветная девчонка, и та время от времени вяньгала: «Ох и кучеряво же кое-кому живется!»
А Грант-Пейнтон, разозленный выпадами Ардаха и насмешками оперхозяйственников, решил сорвать злость на Грайсе.
— Надеюсь, вы наконец обнаружили мебель? — спросил он.
Грайс, ни словом не упомянув про Тельму, рассказал Грант-Пейнтону о своей экспедиции в подвал № 3.
— Значит, никаких результатов?
— Боюсь, что так.
— Тогда придется оставить все как есть до выхода на работу мистера Копланда или инженера по противопожарной безопасности, не знаю уж, кто из них появится раньше. Пусть начальство расхлебывает эту кашу с пропажей, я ее не заваривал. Если кому-нибудь нравится подпирать тут задницами барьерчики, пусть остается, а мне надоело веселить наших соседей-тружеников, я ухожу.
Последние слова Грант-Пейнтон произнес намеренно громко, чтобы его услышали оперхозяйственники. Нескольких из них Грайс видел на собрании альбионской труппы, и сейчас, под гневным взглядом своего председателя, они мигом перестали ухмыляться и уткнули носы в рабочие бумажки.
Язвительно посоветовав коллегам явиться завтра утром на работу, чтобы начальнику, если он соблаговолит выздороветь, не было одиноко, Грант-Пейнтон надел пальто и удалился. Вслед за ним ушел Ардах, так что в отделе остались только Сидз, Бизли, Пам и Грайс.
Не дожидаясь, пока Сидзи Бизли втянут Пам в свой разговор насчет устроенного Грант-Пейнтоном представления, Грайс отвел ее в сторонку и шепнул:
— Нам надо срочно поговорить. — Обычно-то с такими словами обращаются женщины к мужчинам, а не наоборот, подумал он, но пока что у нее нет для этого причин.
Пам, словно бы шестым чувством угадывая всю важность предстоящего разговора, молча кивнула, а потом небрежно сказала Сидзу и Бизли, что поможет Грайсу купить подарок для его жены. Она могла быть очень изворотливой, когда хотела, и Грайс подумал, что ей вполне по силам развеять подозрения мужа, если у него появятся — тьфу-тьфу, не сглазить! — основания подозревать ее в неверности.
Минут через двадцать они уже добрались до уютного ресторанчика на одной из улиц Сохо. Грайс никогда здесь раньше не бывал, но пару раз проходил мимо и, заглядывая в окна с тюлевыми занавесками, решил, что столики на двоих, накрытые клетчатыми скатертями, очень хороши для любовного свидания. Жаль, что их сегодняшнее свидание будет чисто деловым.
Он мысленно наметил вехи своего повествования:
Но обслуживание в ресторане оказалось из рук вон плохим, и ему постоянно приходилось отвлекаться, чтобы отправлять обратно на кухню блюда, которые он вовсе не заказывал, и умолять официанта принести им вино до десерта. А когда задерганный официант прихватил со стола вместе с грязной посудой счет-заказ, Грайс бегал вызволять его у судомоек. Короче, он все время сбивался, и вместо стройного повествования у него получилась какая-то невразумительная мешанина. Но Пам внимательно слушала, помогая ему иногда наводящими вопросами, и в конце концов поздравила с прекрасно проведенным расследованием.
— И вы решительно никому об этом, не рассказывали?
— Решительно никому, ни единой живой душе! — с излишней, быть может, горячностью воскликнул Грайс. Ему смутно помнилось, что Парслоу он, кажется, наговорил куда больше, чем следовало, но Парслоу был не в счет.
— Я не уверена, что сейчас нам надо выкладывать на общем собрании все ваши новости, — задумчиво сказала Пам, пообещав ему как можно скорей созвать Оргбюро. — Если Тельму допросили — а ее наверняка допросили, — то мы теперь оказались в положении «они-знаюг-что-мы-знаем, а мы-знаем-что-они-знают-что-мы-зна-ем». Поэтому есть смысл объявить на общем собрании про секретный конференц-зал и послушать, как будут объяснять эту загадку рядовые любители. Обо всех же остальных ваших открытиях стоит оповестить пока только членов Оргбюро — так подсказывает мне мое внутреннее чутье.
— Вы думаете, это «может стать известно», если цитировать Сидза?
— Не думаю, я уверена, Клем. Я уверена, хотя доказать, конечно, не смогу, что обо всех наших начинаниях становится известно Лукасу. Уверена, и все тут.
— Стало быть, шпионы в нашем стане?
— Возможно, это припахивает мелодрамой, Клем, но я убеждена, что «Альбион» кишит шпионами начальства. И было бы странно, если б их не было среди наших любителей.
Ресторан им попался дрянной, но Грайс чувствовал себя очень хорошо. Его рассказ и так уже произвел на Пам огромное впечатление, а он ведь собирался открыть ей кое-что еще. Заказав кофе, или, верней, убедившись, что это не так-то легко сделать — пробегавший мимо их столика официант в ответ на его зов даже не глянул в его сторону, — он, как бы между прочим, сказал:
— Бывает, что кукушонка не отличишь от родных птенцов, а правда оказывается удивительней вымысла.
— Вы подозреваете кого-нибудь из членов Оргбюро? Нет, этого, надеюсь, не может быть. Мы сотрудничаем очень давно и полностью доверяем друг другу. Нельзя подозревать всех и каждого.
— Я не говорю про членов Оргбюро, но тот, кого я имею в виду, тоже давно с вами сотрудничает. Вас, наверно, очень удивит, милая Пам, если я скажу, что наш общий друг Сидз — шпион? — Ему таки удался небрежный тон, и разоблачение, на его взгляд, прозвучало весьма эффектно.