Контрабандист
Шрифт:
– Вас видят.
Я обернулся к Роберто и кивком приказал ему заносить Придумщика в рубку. Здесь я пристроил его в одном из пустующих пилотских кресел, повернув лицом к глазку камеры.
– Уважаемые зрители, начинаем наш концерт! – объявил я в эфир. – Не слышу аплодисментов.
Через некоторое время динамики донесли какое-то невразумительное бормотание, и наконец раздался голос:
– Вас слушают. Что вы хотите?
– О! Меня наконец-то слушают. Представляться не буду, вы меня хорошо знаете. Итак, запоминайте. Я считаю, что дальнейшие эксперименты с геоплазмой
С этими словами я приставил пистолет к голове Придумщика и демонстративно посмотрел на часы.
Мы висели в сотне километров над Гарсией, но я, невзирая на расстояние, просто кожей чувствовал, как сильно они там внизу меня ненавидят. Меня это не пугало. Скорее, даже бодрило.
– Боже мой, зачем вам это нужно? – в сердцах проговорил капитан.
– Это нужно не только мне. Считайте, что раз в жизни я хочу сделать что-то полезное для всех.
Последующие минуты, насколько я понял, в штабе обсуждали ситуацию. Наконец они снова дали знать о себе.
– Вы не сможете лететь, судно повреждено, – прозвучало из динамика.
– Вот только не надо меня пугать, – сказал я. – А то мне придется попросить у вас другое судно. А это всем нам осложнит жизнь.
– Мы уводим от вас штурмовики и спасателя, – ответил штаб. – Мы надеемся, что вы благоразумны и не причините вреда людям, которые остались на борту.
– Жду от вас такого же благоразумия.
Через пару минут капитан постучал пальцем по экрану общего обзора.
– Мы одни, – сообщил он. – Они уходят.
– Прекрасно. А теперь желаю вызвать вас на откровенный разговор. Но это должен быть очень откровенный разговор. Итак, наше судно действительно непригодно для полета?
– Абсолютно, – отрезал капитан.
– Даже для одного-единственного нуль-броска?
– Повреждение корпуса – это серьезно. Может случиться что угодно. Мы просто можем переломиться пополам, неужели не ясно?
– А если все так плохо, то почему я не слышу сирен, почему молчит сигнальная автоматика?
Капитан повернулся и остановил на мне довольно долгий удивленный взгляд. Затем пощелкал кнопками на пульте, обновляя диагностические данные.
– Я… я что-то не понимаю… – пробормотал он. – Никаких данных о повреждении.
– Вот! – Я торжествующе поднял палец.
Капитан аж в лице переменился. Он уперся в меня изумленными глазами, затем перевел взгляд на Придумщика, безмятежно лежащего в пилотском кресле.
– О-о… я понял… – прошептал он.
Ничего ты не понял, дурачок. Ну, да ладно.
– Выдвигаемся в сторону нуль-мембраны, капитан, – объявил я. – Думаю, такому опытном космическому волку не составит труда самостоятельно пристыковаться к ней и задать программу полета?
– А куда летим-то? – хмуро спросил он.
– Следующая остановка – Луна-один. Возвращаемся на круги своя.
И только тут я почувствовал, как дьявольски устал. Ноги подогнулись, я сел на корточки, привалившись к двери. Надо бы позаботиться о Бинго, пока он не пришел в себя. Но это потом…
– Не вздумай дурковать, капитан, – предупредил я, помахав пистолетом. – Я слежу за тобой.
– Вот ты и дома, – сказал я, пытаясь улыбнуться. – Я все правильно сделал?
Придумщик кивнул, печально глядя в иллюминатор. «Оригами», расставив лапы, расположился посреди плоского плато на солнечной стороне Луны-один. Я надеялся, что никаких песчаных приливов до нашего отлета не случится.
– И что ты будешь делать дальше? – спросил я.
– Просто сойду и останусь здесь, – ответил он.
– Может, и мне с тобой остаться? Вдвоем не так скучно.
– Думаю, тебе это не нужно. Впрочем, решай сам.
– Тебе что-нибудь нужно?
– Ты же знаешь, у меня все есть.
– И у меня. Хотя не все. Кое-чего мне не хватает.
– Я знаю. Проводишь меня? Совсем чуть-чуть, ладно?
– Конечно. Надеваем скафандры?
– Ты – да. Мне не нужно.
– Уверен?
– Зачем ты спрашиваешь?
– Ладно…
Последующие пять минут я влезал в скафандр, Тася мне помогала. Она с испугом наблюдала за нашими переговорами и действиями, но не вмешивалась. Умная девочка. Понимает, что сейчас не до нее.
Придумщик все так же смотрел в иллюминатор и молчал.
Мы вошли в шлюз. Автоматика тут же предупредила, что в шлюзе человек без скафандра, но Тася отключила защиту.
– Открывай ворота! – передал я ей, стараясь выглядеть веселым.
Герметичные створки разошлись в стороны, облако воздуха вышло наружу и тут же замерзло, мелькнув пятном белого тумана.
Я не сводил глаз с Придумщика. До последнего момента были сомнения. Но сомневался я зря. Он первым шагнул к трапу и ступил на обледеневшую поверхность Луны-один. Он выглядел как всегда – космический холод и вакуум ничего не изменили в его облике.
Мы неторопливо прошли метров пятьдесят, я отстраненио смотрел на волнистую линию горизонта, подпирающую черное небо.
Он остановился.
– Я хочу кое-что для тебя сделать, – почему-то стекло шлема совершенно не мешало мне его слышать. – Вернуть тебе частицу того, чего тебе не хватило.
– А ты точно знаешь?..
– Я точно знаю. Главное, что это знаешь ты, – он повернулся ко мне и положил руку на плечо. – Закрой глаза.
Я послушался. Сначала я видел только мутный мрак, но затем в глазах стало светлеть. И наконец прежний мир исчез.