Контрабандисты во времени
Шрифт:
– Ты чего орешь? Напугал, черт возьми, всех…
– Братишка, как я рад тебя видеть! – запричитал Демьян.
– Ты чего? Совсем умом тронулся?
Бруно смотрел на Демьяна, вытаращив глаза.
– Не надо отвозить пакет! – Демьян подбежал и обнял друга, – я его сам потом отвезу.
– Ну не надо, так не надо. Не очень-то и хотелось. Только чего орать-то?
Он внимательно посмотрел на Демьяна.
– Странный ты какой-то сегодня.
В свою очередь Демьян подозрительно посмотрел на Бруно.
– Это кого я «всех» напугал?
Бруно
– Братишка, тут такое дело… Понимаешь… Ты попросил оттараканить пакет этому упырю Молотку. Ну, вот я и подумал. Я быстренько отвезу, всучу пакет Полкану, а потом… Что делать в свободное от дел время? Ну, как бы тебе это сказать? Мы с Анной… Я хотел показать ей город, наш мир, ну может, где-нибудь в кафешке посидели, потусили. Сам понимаешь дело молодое. Любовь и все такое.
– Ты охренел, что ли?! – Демьян отстранился от друга.
– Да не ори ты так, – зашептал Бруно, – странный ты какой-то сегодня, ей Богу. То молчишь, то орешь, то обнимаешься, снова орешь. Ты уже как-нибудь определись с линией поведения.
– Ты не понимаешь! Ей нельзя туда! – запротестовал Демьян.
– А что здесь такого? Скажи мне на милость. Кто сказал, что моей девушке туда нельзя?
Бруно встал перед ним, уперев руки в бока.
– А то, что она из пятнадцатого века и ты ее тащишь в двадцать первый!
– И чего? Мы с тобой из двадцать первого века приперлись сюда в пятнадцатый! И что? Реверсивное движение, да и только.
– А то, что у нас и так куча проблем! На нас наехали цеховые мастера, и если я не возьму охранную грамоту от кардинала, нам придется очень туго. Этот безумный фанатик преподобный Томазо так и смотрит, чтобы нас сцапать. Наша аптека не приносит нам никого дохода кроме постоянных трат и проблем. Мало этого, так Сема Молоток хочет убить нас, потому что считает, что мы его кинули. Что я его кинул. Причем он угрожает больше всего тебе! А я просто облажался и подставил нас обоих. И плюсом ко всему ты хочешь, чтобы ее озверелые пятеро братьев забили нас дубинками до смерти!
Бруно долго и молча смотрел на Демьяна, а потом тихо сказал.
– Так ты хотел меня…
– Нет, братишка я бы этого не сделал! Честно…, – воскликнул Демьян.
– Уже сделал. Ты хотел меня отправить прямо к нему в лапы. Ты заключил с ним сделку. Моя жизнь в обмен на твою.
– Нет, черт возьми! – завопил Демьян, – нет, я никогда так не сделал бы. Я не смог бы после этого жить.
Демьян сдался и сел на стул.
– Прости меня братишка. Я сам не знаю, что на меня нашло. Я так его боюсь. Он чудовище. Я просто испугался, не выдержал. Но я же вернулся, что бы этого не случилось.
– Как ты мог? Ты же знаешь, что он со мной может сделать. А если бы схватили не только меня, но и Анну? Ты хоть представляешь, что сделали бы с ней?
– Я не знал-л-л, – завыл Демьян, – ты меня тоже предавал, – он попытался припомнить своему другу старые грехи, – и вообще, зачем ты ее тащишь туда?
– Очень слабый
Демьян в отчаянии со всей силы ударил кулаком по столу. На полках звякнули склянки, а за их спинами раздался испуганный тоненький женский всхлип.
– Ой!
Они резко повернулись.
Перед ними стояла Анна. Демьян и Бруно на время потеряли дар речи. Дочь пекаря стояла перед ними в голубых джинсах, в футболке в стиле Bad Romance. Поверх нее тонкая трикотажная толстовка кремового цвета на молнии. На ногах, с лососево-розовым верхом и серебристой подошвой, кроссовки Nike. Волосы светлой соломы все также заплетены тугой французской косой, как и в первый раз, когда они увидели ее на рынке Мортен. Ее свежий вид, красота и очарование могли в современном мире сделать ее весьма успешной фотомоделью. Ей даже не требовался макияж.
В руках он держала ворох своей серой средневековой одежды.
– Твою дивизию…
Все что смог сказать Демьян, глядя на Анну.
– Простите господин Демьян, – сказала она тихим голосом, едва не плача, потом опустила голову, не смея взглянуть на него, – сеньор Бруно не виноват, это все я. В вашей власти наказать меня. Я взываю к вашему милосердию, Господь наказал нам прощать и вы, следуя великодушию нашего Создателя, простите сеньора Бруно.
Не успел Демьян, что-либо сказать, как она встала перед ним на колени.
Он вскочил, от растерянности сначала схватил ее одежду на полу, потом они с Бруно бросились к ней, и как она не упиралась, подняли с колен и усадили на стул.
– Ты чего?! У нас так не принято!
– Черт возьми, ты чего удумала, Анна?!
Когда все успокоились и пришли в себя, Демьян нравоучительно сказал.
– Вот что Анна. У нас так женщины не делают. В нашем мире женщины равны во всем мужчинам. У них такие же права, как и мужчин. Каждая женщина или девушка имеет право высказывать свое мнение без опасения быть подвергнутой осуждению. Если раньше курили только мужчины, то теперь женщина тоже может курить, не прячась за углом, как стеснительная пэтэушница. Те времена, когда женщина занимала более низкую ступень в обществе, когда она была лишена возможности получать образование или принимать участие в голосовании давно прошли. Даже…, – Демьян вздохнул, понимая, что события разворачиваются помимо его воли, – раз уж этот идиот, втянул тебя во все это, тебе надо научиться вести себя, как современная женщина.
«Что я несу? Какие выборы, какое курение, какие, черт побери, социальные ступени», – подумал он.
Она посмотрела на Демьяна своим обезоруживающим взглядом – большими глазами с радужкой небесно-голубого цвета. Демьян сконфузился и чтобы не подать виду пару раз кашлянул.
– Священник, отец Ренье говорил, что мужскую одежду одевают только распутные женщины, одурманенные бесовскими кознями или колдуньи одержимые сатаной, – она быстро перекрестилась, – господин Бруно дал мне только такую одежду. Она больше похожа на мужское платье. Я правильно ее надела?