Контракт со смертью
Шрифт:
— Где? Здесь? Я специально ждал, когда все уснут. Вопрос сугубо конфиденциальный.
Только сейчас до Луни вдруг дошло, что Плахов и есть тот человек, который поможет ей в дальнейшем перебраться на Землю. К тому же, судя по фамилии, он русский, а стало быть, всё говорило в пользу этой идеи. И все же, инстинкт самосохранения сработал безупречно, и она, ничем не выдав своей догадки, спросила:
— Хорошо, давайте перейдем к делу. Я слушаю вас.
— Видите ли, госпожа Шульц.
— Можно просто Марта.
— Как скажете. Вам не кажется, что поведение команды, в том числе и мое собственное,
— Я думаю, что причиной этого, стала трагическая гибель господина Гроссмана.
— Я так не считаю.
— Тогда что же? И потом, с чего вы решили, что экипаж ведет себя не совсем привычно?
— Видите ли, я психоаналитик. Вам это ни о чем не говорит?
— В общих чертах, а что?
— Меня, так же как и вас, включили в состав экипажа всего за несколько дней до экспедиции. До этого я работал на лунной станции штатным психоаналитиком. Сами знаете, бывают случаи, когда людям необходимо обратиться за помощью, тем более на Луне, вдали от дома. Замкнутая среда и так далее. А тут недельная экспедиция, всего пять человек экипажа, в состав которого зачем-то включают меня. Я, конечно поинтересовался, зачем, и знаете что мне ответили? В любой экспедиции всякое может произойти, и ваша задача, обеспечить выполнение задачи, а не задавать вопросы, зачем и почему.
— Видимо руководству виднее, какими специалистами формировать экипаж.
— Я того же мнение, поэтому не стал спорить. В конце концов, недельная прогулка на вездеходе, хоть как-то разнообразит жизнь на лунной базе. Но после всего того, что произошло, я задумался с чисто профессиональной точки зрения и пришел к выводу, что с командой происходит что-то странное. Вы меня понимаете?
— Не очень. К тому же, я не пойму, почему вы решили обратиться ко мне?
— Потому что только вы, в моем понимании, сохранили полное спокойствие и не вышли за пределы, когда слова и поступки вызывают удивление.
— Благодарю за комплимент. И все же, нельзя несколько подробнее. Ведь я мало знакома с членами экипажа, вполне возможно, что поведение каждого из них, включая вас, это обычная манера поведения, а не что-то из ряда вон выходящее.
— Хорошо. Вот вам факты. Игра в карты. Вам не показалось, что все, включая меня, вели в последней партии так, словно зомби.
— Как кто?
— Зомби, люди, которые управлялись чей-то волей, а не принимали собственные решения.
— Допустим. Но я решила, что команда просто решила подурачиться и не более того.
— А почему тогда вы не поддержали эту инициативу?
— У меня плохо с чувством юмора.
— Ах, вот как. А мне кажется, что дело совсем в другом. Вам не кажется, что мои выходки носят не совсем нормальный характер.
— Наверное, это издержки профессии.
— Да, но когда человек начинает осознавать, что он делает что-то не так, а через какое-то время снова поступает вопреки простой логики, это вызывает озабоченность.
— Допустим. Но чего вы от меня хотите?
— Видите ли, я врач. Мне пришла в голову мысль, что вы можете мне помочь в одном эксперименте.
— В эксперименте! Каком?
— Я хочу вас вот о чем попросить. Завтра, если возникнет ситуация, когда вам покажется, что она носит не совсем, как это правильно
— Я не совсем вас понимаю?
— Понимаете, Марта, анализируя вчерашние события, я заметил, что они не имели внутренних противоречий. И только, когда они появились, моментально возникла ситуация, окончившаяся трагической гибелью.
— Это совпадение. И потом, что значит, не было противоречий?
— То и значило. Вам не показалось странным, что на моё предложение вынести тело Гроссмана на улицу никто не стал возражать? А стало быть, не возникло противоречий, точнее конфликта мнений.
— Выходит, вы предлагаете мне искусственно создать конфликтную ситуацию, и посмотреть, чем все это кончится?
— Совершенно верно. Тогда появятся факты и можно о чем-то говорить всерьез. А пока, это всего лишь мои догадки.
— А если ваша теория верна и дело кончится еще одним трупом?
— Ну, это вряд ли. С Гроссманом все вышло, как действительно стечение обстоятельств. Если бы не скалы, упал бы и все. Максимум отделался синяками.
— Вы противоречите сами себе и все же, я помогу вам, а теперь идите спать, уже третий час ночи.
— Простите, что потревожил вас и спасибо, что согласились.
— Но учтите, ответственность будет на вас.
— Разумеется. Спокойной ночи.
Плахов повернулся и направился к себе. Луни посмотрела ему вслед, после чего залезла обратно на свое спальное место и задернула шторку. Раздеваться она передумала. Легла прямо в костюме и задумалась. Было от чего. Плахов был несомненно прав и она, будучи хорошо знакома с основами психоанализа, во многом была согласна с его выводами. Однако её мучил совсем иной вопрос. Вопрос, на который у неё не было ответа. Почему именно в этой экспедиции, именно с этим экипажем, в котором ей неожиданно пришлось принять участие, происходят столь непонятные вещи?
Утром после завтрака, за которым ничего необычного не произошло, Сампари объявил план работ.
— Как только господин Курманен определится с новым местом для бурения, выдвигаемся и забираем поочередно три шурфа. Делаем анализ, после чего, если до обеда останется время, переходим на вторую точку. Если нет, то сразу после обеда начнем второй заход. К ужину, как я полагаю, должны закончить. В зависимости от результатов, будем решать, где бурить дальше.
— Я считаю, что пока будем брать шурф, можно попытаться использовать наш миниспутник, оснастив его магнитной рамой. Все же данные, которыми мы располагаем, были сделаны с высоты нескольких километров, а сейчас мы сможем провести магнитную съемку с минимальной высоты, — заявил Курманен.
— Согласен. Чем быстрее мы наметим зону для взятия проб грунта, тем быстрее закончим. Если всем все ясно, приступаем.
Вслед за этим шеф вместе с Вильямсом стали собирать магнитную раму, чтобы установить её на спутник. Курманен тем временем ходил по местности с прибором, намечая, где произвести следующее бурение. Луни и Плахов остались временно без работы, и как бы невзначай отошли чуть поодаль от вездехода. Оставшись наедине, Луни произнесла:
— Я думаю, что ваши опасения несколько преувеличены.