Контракт Султанова
Шрифт:
С его разрешения Сорокин осмотрел машину и кроме явных следов опрокидывания обнаружил смятый капот, свидетельствующий о практически лобовом столкновении. Но машина могла удариться и после опрокидывания. Нужны были свидетели.
Как выяснилось, разбитую машину обнаружили местные жители, которые проживали в близлежащем селе. За дополнительное вознаграждение офицер вспомнил их имена.
Деревня Вывихино оказалась небольшой и полузаброшенной. В половине домов никто не жил. Окна и двери заколочены гнилыми досками крест накрест. Но зато в конторе имелся телефон, из которого
— Ты с кем там болтаешь? — деланно возмутился он. — До Кремля легче дозвониться.
— С подружкой разговаривала.
Он представил себе, как она сидит в глубоком кресле, уютно подвернув под себя ножки и сверкая круглыми голыми коленками, и улыбнулся при виде идиллической картинки.
— Как у тебя дела? — спросила она.
— Застрял в деревне с травматическим названием.
— Ты там осторожнее, — встревожилась она.
— Извини, это я так неуклюже пошутил. Тут пейзане все такие радушные. Плюшевые мишки нарасхват идут.
— Продавай своих плюшевых мишек и приезжай скорее. Тебе, кстати, звонили.
— Кто? — обеспокоено спросил Сорокин. — Мне никто не должен был звонить. Тем более на твой телефон.
— Обходительный такой. Представился Валентином Георгиевичем.
— Шутник, однако, — мрачно проговорил Сорокин. — Только шутки у него плоские.
— Ты его знаешь? Кто это?
Не мог же он ей признаться, что никакого Валентина Георгиевича не знает, вернее, знает, конечно, только он ниоткуда звонить не может. Просто именно так звали незабвенного Быстреца.
— Ну и что хотел…Валентин Георгиевич?
— Поинтересовался, куда ты поехал. Потом попрощался и трубку положил. Я же говорю, обходительный такой. Представительный. Похож на военного.
— Угадала, — кисло проговорил Сорокин. — Он полковник. Бывший.
— В отставке, хочешь сказать?
Вообще-то, его вышибли за несоответствие и превышение власти еще в первой части, некстати подумал Сорокин. И сам удивился, что думает о Быстреце, словно о живом человеке. С другой стороны он вынужден был насторожиться. Если кто-то работает под личиной вымышленного персонажа, значит, это кому-то нужно.
— Аня, если еще раз позвонит, то не старайся с ним разговаривать, про меня никаких подробностей. Слышишь?
— Это так серьезно?
— Ты не пугайся. Это мой самый главный конкурент. Узнает места моих командировок, а потом там свои плюшевые игрушки продает. Клиентуру отбивает. Я скоро приеду.
В этом месте связь сама собой прервалась, но старушка из конторы успокоила, что это явление обыденное.
Мужчину, нашедшего машину Латыша, звали Михаил Иванович Кудеяров.
— Я как раз с ночного возвращался, — рассказал он Сорокину. — Мы стадо совхозное на ту сторону Пропащего шоссе гоним. Тут то все, почитай, подъели.
— Подождите, Михал Иваныч. Это лес Пропащим называется, а вы говорите шоссе.
— Я говорю, как есть. Не проходит и месяца, чтобы кто-нибудь не разбился на этой проклятой дороге. Я прикорнул в бричке, Гнедая дорогу лучше меня знает, это тебе не автомобиль, которому чуть руль отпусти и кувырк в овраг.
— Как же вы машину нашли?
— Гнедая встала. Хоть и животное, а мимо чужого горя никогда не
— В машине кто-нибудь был?
— Никого. Раненого без меня вытащили.
— А откуда вы знаете, что его вытащили?
— А там лом в кабине был. Им орудовали-ясное дело.
— Откуда кровь на капоте взялась?
— Похоже, сбил кого-то.
— А вы не могли бы показать это место?
— Ну, если нальешь, то почему не помочь доброму человеку?
Сорокин свозил Кудеярова на шоссе, где тот указал точное место аварии. На придорожном столбике висел траурный венок из полевых цветов. Дорога в этом месте была прямая, без поворотов. Крутых спусков и подъемов тоже не наблюдалось. Создавалось ощущение, что машина Латыша кувыркнулась сама собой. Может, он заснул? В том месте, куда вынесло машину, трава была вспахана точно плугом. Блестели остатки мелко покрошенного стекла. Сорокин походил вокруг и поднял нечто с земли, оказавшееся порванной кроссовкой маленького, почти детского размера.
— Откуда это? — спросил Алексей, но Кудеяров только пожал плечами. — Кто венок принес?
— Может, кто из деревни.
— Может быть. Так я не понял насчет Пропащего леса, — сказал Сорокин. — Насчет дороги я согласен, — он закинул кроссовку в кусты. — Но лес. Что, там тоже аварии случаются?
— Всякое бывает, — ответил Кудеяров, пряча глаза. — Мы в тот лес давно не ходим даже по грибы. Один раз заезжие грибники приехали на машине. Машину целехонькую нашли потом, а людей — тю-тю.
— Ну, хоть кто-нибудь может мне про Пропащий лес порассказывать? Смельчаки в деревне остались еще?
— Не смельчаки, а дураки, — буркнул Кудеяров. — Свояк мой. Егорка. Правда, он мозги все пропил, и все его россказни, почитай, белая горячка, но больше тебе про Пропащий лес никто не расскажет.
Егор Гвоздев был глубоко пьющим человеком и, вследствие наступившего с этим делом износа, выглядел лет на восемьдесят. Сходство с древним стариком добавляло полное отсутствие зубов, из-за чего рот его выглядел глубокой морщинистой впадиной. За что Сорокин уважал деревню, это за то, что здесь закуска всегда была под рукой. Он с ходу выставил Егору бутылку "Морского дьявола" и пока умывался ломящей зубы холодной колодезной водой, дед сбегал в курятник и принес два свежих, еще измазанных навозом яйца. Прямо с грядок были доставлены пупырчатые огурцы, и пиршество началось.
— Начнем с того, что же все-таки называют Пропащим, — сказал Сорокин, когда с бутылкой все было более — менее ясно. — Дорога или лес?
— Хрен редьки не слаще. Излучение от леса почитай всю Саразанскую трассу накрывает.
— Какое излучение? — насторожился Сорокин, даже хмель прошел.
— Тут раньше секретная военная часть стояла, — пояснил Егор. — Что стерегла, мне неведомо, но в лес тогда никому ходу не было. Там с шоссе есть поворот неприметный, я тебе еще ямы от шлагбаума покажу. В этом месте бесперебойно солдат дежурил. А потом как разруха началась, часть прикрыли, солдата убрали. Люди с радости и сунулись, куда не положено. Поначалу вроде ничего. Места там богатые. Грибы с ведро размером. Потом люди начали пропадать.