Контрольная для друзей
Шрифт:
Тут на кухню в сопровождении Клима явились очень тихие и скромные Мишка и Гришка.
— Слышали? — назидательно произнес отец. — Мне только что в милиции предложили других близнецов. Я сказал, что подумаю. В общем, еще раз так потеряетесь — поменяю.
Мишка с Гришкой расстроились. Нижние губы у них стали квадратными. Они явно приготовились снова реветь.
— Да ладно, па, — незаметно для близнецов подмигнул ему Клим. — Мишка с Гришкой обещали мне, что больше так никогда не будут. Правда, ребята?
Оба кивнули.
—
Бесик уже тоже давно переместился на кухню и с интересом наблюдал за приготовлением к чаю. В особенности его привлекала ветчина, которую нарезала аккуратными тонкими ломтиками Ольга. Бесик даже засвистел носом. Ольга наклонилась и дала ему кусочек, который мигом исчез.
— Вообще-то ему вредно, — строгим голосом предупредил сестру Клим. — Знаешь, сколько его пришлось на диете держать, после того как Агатина бабушка раскормила.
— Вечно во всем почему-то виноваты бабушки, — многозначительно и крайне обиженно произнесла Елизавета Павловна.
— Между прочим, вас, по-моему, ни в чем не обвиняют, — заметил еще не успевший уйти в милицию Станислав Климентьевич.
— Только этого мне не хватало, — сухо откликнулась Елизавета Павловна.
Круглов-старший, махнув рукой, поспешил удалиться.
— Ничего вашему Бесику от одного кусочка не будет, — сказала Ольга и тут же дала ему второй.
Я сочла за лучшее не спорить. Все равно сегодня совершенно сумасшедший день. И у Бесика, в конце концов, могут быть в жизни праздники. Он же не виноват, что родился левреткой.
Когда мы попили чай, Клим потянул меня к себе в комнату:
— Пошли, ребятам звякнем. Надо сказать, что Мишка с Гришкой нашлись. А то Будка разболтал. Теперь весь класс наверняка на ушах стоит.
Первым мы позвонили Тимке. Но у него оказалось занято. Тогда Клим набрал номер Будченко.
— Сейчас я ему задам! Алло, Будка? Они нашлись.
Я сидела рядом, и до меня донеслись бурные Митькины ликования. Клим послушал, затем сурово изрек:
— Я, конечно, все понимаю, но зачем было трепаться? Тебя ведь предупредили, что это секрет.
Клим отнял от уха трубку, чтобы я могла слушать ответные Будкины вопли:
— А я и не трепался. Наоборот, под большим секретом сообщил Тимуру. Он ведь близкий друг и должен быть в курсе. А еще я Адаскиной рассказал.
— И на фига тебе было звонить Адаскиной? — взревел Клим.
— Очень нужно мне ей звонить! — проорал в ответ Будка. — Она сама позвонила.
У меня сделались квадратные глаза. Бред какой-то. Чтобы Зойка сама позвонила Будке...
— Клим, — одними губами проговорила я. — Спроси скорей, зачем она звонила ему.
— Зачем тебе, дурень такой, звонила Адаскина? — с охотой повторил Клим.
— А она это... узнавала, как я себя чувствую, — отвечал Будка.
Судя по его тону, Зойкин звонок совершенно не озадачил его. Про меня этого сказать было
Клим тем временем начал допытываться у Будки, откуда, в таком случае, о пропаже близнецов узнал почти весь восьмой «Б». Митька принялся изо всех сил уверять, что и сам очень этому удивлен.
— И Винокуру ты ничего не говорил? — сурово осведомился Климентий.
— Винокуру как раз сказал, — со святой простотой изрек Будка. — У него дядя детектив. Вот я и подумал: «Вдруг поможет найти?»
— Ну, спасибо тебе, Собачья Будка, — угрожающе прошипел Клим.
— Да я же хотел как лучше, — защищался Митька.
— А я тебе сказал, чтобы не трепался, — напомнил Клим.
— Не гони волну, — добродушно произнес Будка. — Главное, что все кончилось хорошо.
— Это тебе сильно повезло, — сказал Клим и положил трубку.
Чуть помолчав, он сказал мне:
— Ты знаешь, Агата, я сейчас вдруг представил, а что, если бы Мишку с Гришкой не нашли?
Я молча смотрела на него. Мне было даже страшно о таком подумать.
Глава VIII. АДАСКИНА ПРОЯВЛЯЕТ БДИТЕЛЬНОСТЬ
Зойка оказалась права в одном: Будкиных и Тимкиных предков в результате в школу так и не вызвали. Как доложила разведка в лице Климовой сестры Женьки, которая с самого первого класса дружит с дочерью нашей библиотекарши тети Нонны, Нинкой, директор, выяснив, как серьезно болен Тимур, сказал:
— Ладно. Не будем усугублять тревоги родителей. А вот если поведение Сидорова не исправится, тогда уж поставим вопрос ребром.
Таким образом и Будка избежал неприятностей. Не вызывать же в школу только его родителей.
Тимку после болезни как подменили. Он стал жутко мрачным и замкнутым. От Клима я узнала, что после полного медицинского обследования врачи поставили ему какой-то очень сложный диагноз. По их словам, жить со всеми этими болезнями было можно, но очень осторожно. В результате Сидорову запретили не только бокс, но и ролики, и футбол, и все остальное. Выслушав это, Тимка, который не мыслил себя без постоянного движения и разнообразных спортивных игр: зимой — в хоккей, летом — в футбол и на велосипеде, а круглый год — бокс, — резонно заметил:
— Зачем вообще жить, если нельзя все, что любишь?
Клим старался изо всех сил утешить его, однако на главный вопрос у него ответа не находилось.
— Ты понимаешь, Агата, — делился он со мной. — Наверное, я бы тоже не смог жить, если бы стало неинтересно.
Я, честно говоря, не понимала, почему все интересное в жизни должно быть связано только со спортом.
— Клим, — говорила я. — Как же Тимка может утверждать, что ему не для чего жить, когда вокруг столько всего интересного. Можно кучей вещей заняться.