Контрольная молитва
Шрифт:
– Батюшка, милости просим! – раздался голос из лодки.
Отец Василий вгляделся. Капитан – а рулевым его и язык не поворачивался назвать – приветливо кивнул. Священник на всякий случай, словно на пристани мог скрываться еще какой-то «батюшка», оглянулся по сторонам, подошел к лодке и, подобрав полы рясы, осторожно ступил на сверкающую поверхность.
Капитан улыбнулся.
– Смелее ступайте, батюшка! Это же титановый сплав, ничего ему не сделается!
Отец Василий вздохнул, спустился вниз и уселся в ласково принявшее его в свои объятия
– Ну вот и все. Поехали! – залихватски распорядился капитан и увеличил обороты.
Лодка заурчала, и слышалась в этом звуке такая мощь, что отец Василий ощутил восторженный холодок в спине. Он глянул назад. Потрясенные лодочники сгрудились на пристани. Урчание немного изменило тембр, и уже в следующий миг и пристань, и лодочники, и весь Усть-Кудеяр остались далеко позади.
«Вот такими удобно устроенными вещами и прельщает моих прихожан все мирское, – подумал священник. – Человеку, управляющему такой мощью и красотой, трудно представить себе, что наступит момент, когда от его мнимого всемогущества не останется ничего. И будет он беззащитен и наг, как в день своего рождения».
Они мчались достаточно долго, пока справа не появился тот самый остров Песчаный, с которого чуть более суток назад в такой панике бежали и сам батюшка, и главный врач местной больницы.
«Этого мне еще не хватало! – ужаснулся священник. – Да нет, вряд ли мы едем сюда… не может этого быть!»
И тогда капитан сбавил ход и начал аккуратно подводить чудо-лодку к небольшим, ярко окрашенным мосткам пристани острова Песчаный.
«А что я, собственно, волнуюсь? – подумал отец Василий. – В конце концов, здесь много разной публики отдыхает, но никто ведь не говорит, что все они имеют отношение к той ночной погоне!» Но спокойствие не приходило.
Отец Василий ступил на мостки, огляделся и сразу же увидел на берегу министра. Он узнал его по жесткому изгибу губ и характерным, прекрасно заметным на всех фотографиях морщинам на лбу. Некоторое время они изучающе всматривались один в другого, а потом, когда отец Василий подошел поближе и спрыгнул на мелкий чистый песок, министр подошел и протянул руку. – Ну здравствуйте, батюшка!
Ладонь Козелкова была маленькой, сухой и крепкой.
– Здравствуйте, Вадим Николаевич, – ответил священник. – Вы приглашали, я приехал.
– Тогда не будем терять времени, – понимающе кивнул Козелков. – Идемте.
Отец Василий прошел вслед за Козелковым мимо густых зарослей ивняка и вскоре оказался на большой песчаной поляне у самого Дома рыбака. Он впервые видел это известное еще со времен развитого социализма сооружение и поразился его современному евроамериканскому дизайну. Страшно было подумать, какие деньги были затрачены, чтобы партэлита могла полноценно отдохнуть в конце напряженной трудовой недели. Теперь здесь отрывались все, у кого были деньги, и большей частью всякая полукриминальная, а то и вовсе откровенно уголовная шваль вроде того же Парфена.
Они не стали заходить внутрь, а прошли дальше, на ту сторону
Здесь, в роще, было практически пусто, и только под огромной березой стояли столик и два плетеных кресла, а чуть поодаль виднелись силуэты обслуги.
– Присаживайтесь, батюшка, – тепло предложил Козелков отцу Василию.
– Спасибо, Вадим Николаевич.
Они одновременно сели за столик, и министр опустил руку в стоящую рядом красиво сплетенную корзинку и вытащил темную бутылку причудливой формы.
– Неплохое винцо, – пояснил он. – Южная Франция…
– Угу, – кивнул священник и отметил, как легки и свободны движения этого, в общем, немолодого человека.
– Знаете, батюшка, я много думал о вас и, честно говоря, так и не понял, что заставило вас так резко изменить свою судьбу.
«Э-э… да ты и справки уже навел!» – мысленно усмехнулся отец Василий.
– Сами понимаете, я не мог не навести справки о человеке, спасшем мне жизнь, – тут же пояснил министр.
Священник уклончиво кивнул. Он не знал, нормально ли наводить подобные справки?.. Наверное, для Козелкова нормально.
– Ваши характеристики с прежних мест работы великолепны, есть награды, – протянул священнику бокал Козелков.
Отец Василий проглотил слюну. Он сам никогда не видел своих характеристик, хотя полагал, что в личном деле они быть должны. Впрочем, он и своего личного дела-то ни разу не видел.
– И вдруг такое радикальное изменение судьбы, – пожал плечами Козелков. – Почему?
– А зачем вам это знать? – наклонив голову, поинтересовался отец Василий.
– Позвольте быть откровенным, – министр поставил бокал на столик. – Я привык понимать, с кем имею дело. В вашем случае все иначе. Признаюсь честно, я не понимаю, ни кто вы, ни что вас подвигло на такой риск.
– Я – православный священник, – честно объяснил отец Василий. – И единственное, что мной двигало в тот момент, это – любовь к ближнему, ровно в той мере, в какой я способен на эту любовь – ни больше ни меньше.
– Вы хотите сказать, что действовали исключительно по своей воле?
– Именно так. И по воле Господа нашего.
– Ну разумеется, – улыбнулся министр.
Наступило неловкое молчание. Похоже, Козелков начал понимать, что, кто бы ни направлял действия отца Василия, сам священник никогда в этом не признается. И это его не слишком устраивало. Что касается батюшки, то все было проще. Он, лениво осматривая окрестности, нет-нет да и отмечал огрехи в организации охраны члена правительства. Тот, что сидел в кустах напротив, уже дважды отворачивался в сторону, а однажды непростительно громко зевнул. Молоденький парнишка, контролировавший западную сторону, был замаскирован совершенно любительским образом. И только возившийся поодаль с закуской «официант» пока был безукоризнен.