Контрольное обрезание
Шрифт:
– Дело сделано!
– сказал он.
– Уходим!
– отдал приказ седовласый майор своим подчиненным.
2.
Яркое апрельское солнце ослепило их, когда они вышли на улицу. Над всей Баварией
За углом их должен был ждать автомобиль, имевший вид "паккарда", но куда с более мощным мотором и усиленной подвеской. Авто, однако, видно не было, впрочем, нет, это все из-за собравшейся толпы. Натан вклинился в гущу зевак и тут же отпрянул, навечно запечатлев в зрительной памяти чудовищную картинку: лежащий на боку покореженный "студебеккер", смятый в гармошку радиатор "паккарда", вогнутые внутрь дверцы. И очень много битого стекла. И кровь. Зеваки толкали полицейских, полицейские отпихивали зевак. Отовсюду слышались пересуды:
– Водитель убился насмерть... сразу...
– Это который водитель?
– Тот, что вел "студер". Он же и влетел в "паккард" на полном ходу.
– А кто был в другой машине?
– Говорят, там никого не было, пустая стояла, а то бы...
– Сам виноват. С самого утра налакаются шнапса - и за руль...
– Верное замечание.
– Гоняют как сумасшедшие, того и гляди сшибут. Особенно новые немцы. Думают, если они разбогатели на народном горе, им все позволено.
– Верно подмечено. На лошадях-то оно безопаснее...
– Надо законы ужесточать!..
– мрачно заявил бюргерского вида человек, типичный "фёлькише".
– Верно мыслите, геноссе.
– За "геноссе" ответишь как за оскорбление, интер поганый! Небось, в Красной армии служил, жопа красная. Где ты был в мае девятнадцатого? Жаль, не всех повесили вас, когда советы ликвидировали...
– Где был, там уж нет! У нас свобода слова! Да здравствует Советская республика!
– возопил красный и запел: "Wacht auf, verdammte dieser Erde!.."** [**Вставай, проклятьем заклейменный! (нем.)]
– Вот я тебе, черту косоротому, сейчас покажу свободу... дубинкой по башке...
– огрызнулся полицейский.
– Вот это правильно, - подхватил "фёлькише", это по-нашему, по-баварски, а я подмогу...
Но полицейский, устыдившись своей несдержанности, заорал в более лояльном тоне:
– Не напирайте,
– А ежели я безработный, господин полицейский, мне куда пойти?
– Куда хочешь, только уйди с глаз долой.
– Вот и вы тоже, как жена моя...
Гомонила толпа, жаждущая зрелищ, разрасталась как снежный ком. Подойдя к своим, Натан сказал приглушенным голосом:
– Машины больше нет. Разбита вдрызг.
– А мобильная платформа?
– с ужасом в глазах, спросила Голди.
– По-видимому, тоже...
– Что же делать?
– запаниковал Кор-Бейт и подхватил сумку под мышку, как будто так её можно было спрятать. - Может, я схожу, гляну?..
– Спокойно. Дождемся развязки. Если аппарат цел, предъявим права на машину, а если нет...
– Сейчас электронный контроллер тестирует цепи, - как специалист прокомментировал ситуацию Кор-Бейт.
– Скорее всего, аппарат не подлежит восстановлению, тогда сработает пиропатрон самоликвидатора.
– Надо предупредить людей!
– заволновалась Голди.
– Не надо. Все предусмотрено, - успокоил девушку технический специалист.
Едва он это произнес, как с места происшествия повалил дым. Толпа попятилась. А когда ударил фонтан ярчайших искр, все стали разбегаться. Полицейские отступали с достоинством солдат. Арена драмы открылась и стала доступна взору. Как и ожидалось, виновником переполоха оказался многострадальный "паккард". Вернее, его останки. Они вдруг вспыхнули, словно облитые бензином. Все так и подумали. Покореженный металл горел как бумага, полыхал неистовым пламенем. Жар термитного состава, от которого плавился металл, долетал даже до стоящей в отдалении таинственной троицы.
Наконец фейерверк иссяк. Пожар угас так же внезапно, как и начался. Никто не пострадал. Кроме упомянутой троицы. Они потеряли средство передвижения. И не только в пространстве...
– Ну вот и все, - подвел итог старший.
– Придется идти пешком.
И они пошли, стараясь не нарушать каких-нибудь правил уличного движения, чтобы не быть задержанными. Это оказалось трудным делом, поскольку никаких правил, по-видимому, не существовало. А еще немцы! Тротуары были заполнены людьми, а проезжая часть, как и на большинстве мюнхенских улиц, была насыщена потоком автомобилей и гужевого транспорта. Люди перебегали улицы не только на перекрестках, но и где им вздумается, проскакивая буквально под носом у водителей. Трамваи трезвонили, машины квакали, гудели, бибикали. И каждый рулил, куда хотел. Это был ад под названием городская улица двадцатых годов двадцатого века.