Контрольный выстрел

Головачев Василий Васильевич

— Рад видеть вас живыми. Я на минутку, хочу пре­дупредить, что сегодня вечером или ночью мы будем иметь честь встретиться с двумя... организмами, которых вы хо­рошо знаете: с Конструктором и Сеятелем. Возражений нет?

— Где состоится встреча? — спросил за всех Прохор.

— Везде, где бы вы ни были. Специально готовиться не надо, собираться вместе тоже. Вас найдут.— Грехов ки­нул взгляд на Ставра.— Эрм, ты мне нужен.

— Прямо сейчас?

— Да. Прошу прощения, друзья, у меня, как всегда, мало времени.

— Но как же...— начала Видана.

—

Значит, ребят спас кто-то из них? — перебил ее Ра­тибор.— Сеятель? Конструктор?

— Не суть важно.— Грехов и Ставр, оглянувшийся на Видану, вышли, остался звучать только голос Габриэля.— Главное, что они здесь. И мой вам совет: не собирайтесь такой большой компанией, вас видно очень далеко, а ФАГ может накрыть ради вашего уничтожения весь остров.

Шаги смолкли, наступила тишина, в которой раздался невыразительный голос Забавы Бояновой:

— Боюсь, это не главный сюрприз, милые мои...

* * *

Ставр не спросил, куда они идут и зачем, а Габриэль (двойник, естественно) не счел нужным объяснять. Спустя сорок минут они вышли из метро на территории Такла-Маканского ксенозаповедника, где их встретил Герман Ла­бовиц. Он тоже ничего не сказал, молча пожал руку Пан­кратову и повел гостей за собой.

Будка сторожевого поста, в которой стоял инк охраны бестиария, оказалась лифтом, который спустил их под зем­лю. В помещении, защищенном, как определил Ставр, сло­ем «абсолютного зеркала», их ждали Диего Вирт, Грехов-первый и незнакомый Панкратову интраморф, желтоли­цый, узкоглазый, с модной прической «под тигра», не­большого роста, но буквально круглый от развитых мышц.

— Привет, мальчик.— Диего с улыбкой легонько при­жал Ставра к себе.— Знакомься, Левон Акутагава.

Ставр подал руку внимательно разглядывающему его «тигру» и внезапно понял, что перед ним эрм. В свою очередь и тот оценил гостя правильно, сказал на бархат­но-звучном пси-арго:

— Наслышан. Рад поработать вместе.

— Взаимно,— ответил Ставр, и они церемонно раскла­нялись, вызвав довольный смех Вирта.

Грехов-второй влился в Грехова-первого, поднял бровь. Смех стих.

— За дело.

Ставр выжидательно глянул на него, и Габриэль сунул ему «платиновый» браслет интенсионала.

— Читай, идем брать К-мигрантов, а то твои родствен­ники думают, что я забыл о своем обещании. Я предуп­реждал К-мигрантов, думал, они остепенятся... а они до­шли до беспредела.

Панкратов послушно нацепил браслет, всосавшийся дымком под кожу, и через несколько секунд знал план атаки на «лежбище» К-мигрантов. В отличие от остальных членов группы, ему не нужно было надевать спецкостюм, поэтому, пристроив выданное Греховым оружие — анниги­лятор и гуррахский уничтожитель, он позволил себе на минуту расслабиться. И почти тотчас же услышал тонень­кий, прерывающийся детский голосок:

— Панкратов, как слышишь?

Не сразу сообразив, что это пси-вызов, а не запрос по рации и уж тем более не звуковая передача, Ставр мыс­ленно ответил, не

выходя в поле Сил:

— Кто говорит?

— Ян говорит. Я нашел частотную полосу вне диапа­зона пеленгуемых линий связи, держи слоган — сам пой­мешь, как это делается.

В голове всплыл сложнейший слоган гиперпередачи, ко­торый Ставр принял только со второго раза, напрягаясь, как во время выхода на сверхскорость.

— Ну как?

— Нормально,— не сразу ответил он в том же диапа­зоне, что и Тот Мудрый.— Этим этажом поля Сил кто-нибудь из наших пользуется?

— Грехов, Баркович. Короче, файвер, я собираю тут кое-кого в двадцать три по среднесолнечному...

— Файверов, что ли?

— Догадливый. Не опаздывай.

Журчащий детский голосок пропал. Ставр обнаружил, что Грехов посматривает на него искоса, пробормотал:

— Ян пригласил на рандеву...

— Знаю, успеем. Итак, диверсанты, задание понятно всем?

— Так точно! — вытянулся «во фрунт» Диего.

— Пойдем одни, не уведомляя «контр-3»? — уточнил Ставр.

— Я из «контр-3»,— ответил Акутагава бесстрастно.

Грехов первым шагнул в коридор и... ...первым шагнул в коридор... ...и застыл... ...первым шагнул...

...что-то лопнуло в груди Ставра, словно разорвалась аорта и горячая струя крови хлынула на грудь, в желудок, ударила в голову... Глаза застлало пеленой слез, сквозь которую почти ничего нельзя было разглядеть... И все же он увидел, что тело застывшего Грехова разделилось на два силуэта. Один остался стоять, второй шагнул в сто­рону, оглянулся, сделал приглашающий жест...

Ставр осознал, что он тоже застыл, как и остальные члены команды, не ь силах двинуться с места. Напрягся изо всех сил, почувствовав новый удар «лопнувшей арте­рии», теперь уже в голове. От боли едва не потерял со­знание... или потерял?.. Нет, просто планов сознания стало больше — два или три, и, перейдя на тот, что позволял двигаться, Ставр вышел из своего тела, как до этого Гре­хов из своего.

Время... Что-то произошло со временем... Он его не ощущал... Впрочем, пространства не ощущал тоже. Он оказался внутри странного, невидимого, но плотного ко­кона, отделившего его от мира, который продолжал жить по своим законам. И еще чувства... Они стали другими, и было их больше, чем раньше... Вполне естественным, например, казалось чувство осязания струящихся молекул воздуха... или осязание излучений — от фотонов видимого света до сверхчастотных волн гравитации, искривляющих свет...

— Очнулся, файвер? — раздался в голове шелестящий бестелесный голос.

Ставр понял, что принадлежит он второму Грехову, который разглядывал его, становясь то маленьким, то ог­ромным, прозрачным или сияющим серебром, плывущим, меняющимся, зыбким... Лишь глаза экзоморфа не изме­нялись — черные, огромные, выражающие силу и безмер­ную волю, в то время как лицо оставалось как бы в тени, изредка озаряемое вспышкой внутреннего пламени...

— Кто... ты?!

— Да Грехов я, Грехов, только настоящий.