Контрольный выстрел

Головачев Василий Васильевич

— Положим, этот тезис спорен.— Шкурин дал понять, что прием закончен.— Интраморфы тоже не застрахованы от кодирования.— Он не сразу понял, что проговорился, а Герцог сделал вид, что не расслышал начальника.— Иди­те. Завтра утром доложите о принятых мерах. Я начинаю верить президенту Совета безопасности, что вы не справ­ляетесь со своими обязанностями.

Герцог четко повернулся и вышел из кабинета, отме­тив, как его «повели» через видеосистемы охранники и наблюдатели директорской защитной сети. За комиссаром наблюдали и его люди, из эшелона «ланспасад», но у Герцога вдруг появилось ощущение, что за ним следит кто-то еще — очень тонко, на грани «комариного писка», как бы изнутри него самого, из атомов и молекул мозга

и сердца. Ощущение прошло, как только он вошел в свой кабинет, но запомнилось надолго и омрачило настроение. Герцог — эр-мастер, как и Ставр Панкратов, но более опытный и сильный, знал, что в оценке событий не оши­бается.

* * *

Сигнал «три девятки» по треку пришел в УАСС рано утром двадцать первого июня, а уже через час все ин­формационные агентства Солнечной системы оповестили слушателей, что в Антарктиде обнаружен «осколок следа» Конструктора, пожирающий любое вещество. «Осколком» этим оказался массивный кластер, состоящий из монопо­лей — тяжелых элементарных частиц с анизотропией маг­нитного поля. Как известно, все без исключения части­цы — диполи, то есть имеют два магнитных полюса, «се­верный» и «южный», а монополь имел лишь один. Но не это было главным для спасателей, а одно из свойств мо­нополя — способность разрушать самые стабильные из ча­стиц, протоны, время жизни которых намного превышало возраст метагалактического домена 9 .

9

Возраст нашей Вселенной, по последним данным, не превышает 15 миллиардов лет, в то время как протон живет 10^32 лет.

Там, где появлялся хотя бы один монополь, начиналась цепочка протонных катастроф, распад протонов, что, ес­тественно, приводило к распаду вещества.

Кластер обнаружили случайно: гляциологи, следящие за состоянием ледяного панциря вблизи оазиса Амундсена, созданного около двухсот лет назад на месте одной из антарктических станций, наткнулись на идеально круглую дыру диаметром около десяти метров в ледяном поле Скот­та. А когда глянули поближе — обомлели: дыра пронизы­вала весь слой льда толщиной в километр и заканчивалась в каменном щите Антарктиды гигантской полостью глуби­ной в двести метров. Но самое главное — радиоактивность льда по мере опускания в тоннель возрастала, а у полости достигала таких величин, которые требовали специальных мер защиты.

Безопасники УАСС, первыми спустившиеся в дыру, бы­стро смекнули, в чем дело, тем более что помогали им инки. Управления, обладающие огромной базой данных, так что идентификация найденного объекта не заняла мно­го времени. И тут же район закрыли для посещения, а население близлежащих поселков под куполами и города в оазисе Амундсена было эвакуировано.

Эксперты синклита старейшин Всемирного Веча узнали о происшествии одновременно со спасателями, поэтому во вторую группу аналитиков вошли Железовский и Бере­стов. Увидев через ультраоптику кипящий клубок огня на дне впадины (подо льдом), они сделали вывод сразу же, не дожидаясь резюме Умника, но делиться впечатлениями не стали. Кластер монополей массой в миллион тонн про­должал погружаться в недра материкового щита Антарк­тиды, разрушая горные породы с такой же легкостью, что и лед. Экспертам было ясно, к каким последствиям это может привести, но обоих мучил вопрос: кому и зачем понадобилось сбрасывать сюда кластер?

Что сделано это намеренно, они не сомневались. Если бы глыба монополей упала сама, наткнувшись на Землю, ее обнаружили бы по радиоактивному следу тотчас же, а по массе — еще раньше, до подлета к планете. Чтобы она оказалась в Антарктиде незаметно, надо было погрузить ее в транспортник, закапсулировать силовым полем и ак­куратно

опустить на лед.

Запрос погранслужбе подтвердил правильность догадки: месяц назад в означенном месте садился «Керманшах», грузовой галеон Всемирной миссии магов и спиритов, яко­бы для пополнения запасов экологически чистой пресной воды. Никто, конечно, не контролировал, чем занимались во льдах маги и «ученики» Великого магистра магии Шан-

Эшталлана Первого, но сам факт высадки говорил о мно­гом.

«Хорошо, что они сбросили кластер здесь, а не в центре Москвы или Чикаго,— сказал Ратибор Берестов, когда экс­перты возвращались домой.— Но и оттуда, из-под льда, выколупнуть кластер будет невероятно трудно. И мне ло­гика того, кто это сделал, непонятна совершенно. Это же уровень чистого террора, разведки боем, а не тихого втор­жения или просачивания».

Железовский, широко шагавший впереди по коридору здания Всевеча, резко остановился, так что Берестов едва не налетел на него.

«Может быть, ты прав, как никогда. Действительно, это напоминает разведку боем! ФАГ изучает не только возможности отдельных людей и паранормов, но и всего сообщества в целом. А для такой проверки все средства хороши, ведь сталкивает он людей не со своими клевре­тами и слугами, а с людьми же, оставаясь в тени. Чем быстрее мы на него выйдем, тем больше шансов избежать большой войны».

«Надо направить Ставра по этому следу. Но тогда ему придется столкнуться с южномусанским эгрегором, мощь которого достаточно велика, чтобы уничтожить одного че­ловека».

«Он будет не один. Мигель охраняет его спину, да и наш эгрегор не слабее».

Берестов кивнул, и они разошлись на пересечении ко­ридоров в разные стороны.

Фагоразведка... да, это разведка ФАГа, думал Берестов, привычно «взвешивая» пространство вокруг себя и не за­мечая этого, как не замечает человек своего дыхания или сердцебиения. Мозг обрабатывал поступающую информа­цию без участия сознания.

Фагоразведка — точнее термина не придумаешь. Но, может быть, мы выдаем нежелаемое за действительное, и кластер просто сбросил какой-то идиот?

«Вряд ли Шан-Эшталлана можно считать идиотом,— раздался пси-смешок Железовского, который уже скрылся за дверью своего кабинета, но из потока связи не вышел.— Я точно знаю, что он из себя представляет как паранорм, к тому же он дружок нашего уважаемого президента Со­вета безопасности Алсаддана».

«Тогда ты, к сожалению, прав, старейший».

«Я прав всегда!»

Берестов улыбнулся и вошел в приемную Велизара, где его ждал Мигель Эстебан Хосе Пабло де Сильва, началь­ник сектора пограничных проблем.

* * *

Видана писала картину взаимодействия Сил темного и светлого эгрегоров. В качестве конкретных моделей она взяла северославянский и южномусанский зтрегоры, отли­чающиеся мощью, творческой потенцией и качеством тон­ких полевых планов: в ауре южномусанского эгрегора пре­обладали эмоции разрушения, а не созидания.

Картина получалась безрадостная, напоминающая сра­жение типа Куликовской битвы или Сталинградской вре­мен второй мировой войны, если бы они разворачивались в четырехмерном континууме. Да и цвета картины: фио­летовый, багровый, маренго, ультрафиолет и радиоспект­ральная полоса, а также музыка — мрачные диссонансы, тревожные созвучия smanioso и квартквинтаккорды 10 ,— го­ворили не о «божественной литургии», а скорее о войне пси-партитур. Но Видану заинтересовала наметившаяся тенденция Сил южномусанского эгрегора к сверхбыстрому реагированию и концентрации пси-поля.

10

Smanioso — неистово (итал.); квартквинтаккорд — резкое диссонирующее созвучие.