Контрольный выстрел

Головачев Василий Васильевич

Конечно, Левашов мало что успел сделать, прорвавшись внутрь «обломка» чужанского пространства. Время там текло иначе, как бы колеблясь вокруг вектора времени снаружи, и по его часам прошло всего минут двадцать, как вдруг чужане сообщили, что его вызывают домой, да и вообще пора возвращаться, так как они не могут долго удерживать от распада континуум чужого пространства внутри своей «колонии».

Уходил Левашов с большим сожалением, хотя и пони­мал, что нельзя злоупотреблять гостеприимством. Но энер­горесурсы когга таяли на глазах, защита не справлялась с просачиванием внутрь законов чужого мира, пришлось катапультироваться в «бумеранге», когда чужане подали сигнал готовности.

Самым поразительным

в контакте оказалось то, что собственно «люди» роида. изменялись при общении! А ведь живыми существами в понятии землян они не были. Вся их жизнь, по сути, представляла собой процесс математи­ческого преобразования при получении новой информации, ибо были они всего-навсего «пакетами формул». И тем не менее каждый из них имел личностные черты, обладая сугубо индивидуальной организацией и программой.

А самое главное, теперь окончательно можно было счи­тать подтвержденной гипотезу, что тартариане, чужане и орилоуны — родственники, вернее, одни и те же существа, но на разных стадиях эволюции выхода в континуум ме­стной метавселенной. И еще: Артур не был уверен до конца, но понял так, что «пространство» внутри роида — вовсе не трехмерная Евклидова пустота космоса, к какой привыкли люди. Его и пространством-то назвать было нельзя, а скорее скоплением удивительных геометрических фигур, изменяющихся в соответствии с «движением» чу­жан- «формул». По сути, это был процесс не передвиже­ния, а изменения фигур, быстрый или медленный, в за­висимости от желаемой чужанину скорости. Но увидеть это или ощутить Левашов не смог, все его органы чувств отказали, и мозг регистрировал лишь хаотическое метание пятен, бликов и призрачных фигур, отзываясь на поступ­ление информации, которую он не мог ни оценить, ни выразить образами, словами или символами. Чужане сами нашли способ сообщить гостю о себе, через аппаратуру когга, потому что они начали изучать жизнь людей раньше и продвинулись в этом направлении дальше.

— Спасибо, что вытащили,— сказал Левашов Ставру и Видане.— Я мог остаться там навсегда.

— Молодцы, молодцы,— проворчал Железовский, вста­вая; все четверо сидели вокруг кровати, на которой лежал Артур и которая находилась в знакомом бункере под Ти­бетом.— Одного не пойму: как вы догадались, куда именно ушел Артур?

Ставр встретил понимающий взгляд Левашова, который подмигнул и ответил вместо Панкратова:

— Мы с ним одинаково думаем и долгое время рабо­тали над одной и той же проблемой. Зато теперь чужане знают, что к ним могут просочиться нежелательные гости, способные разрушить их мир изнутри или снаружи, и при­мут меры. Ради этого я, собственно, и рисковал.

— И все же надо было предупредить, мы бы подстра­ховали.

— Меня кое-кто страховал... И он же помог Панкра­тову выбраться из безнадежной ситуации.

Все знали, о ком идет речь, и промолчали, только Ви­дана хмыкнула, выразив свое отношение образным слога­ном, в котором не было места словам.

Спас их Баркович, но неприязнь к этому человеку была столь велика, что факт спасения все объясняли неким ко­варным замыслом, осуществить который командор погран­службы не успел.

Ставр вспомнил возвращение с Чужой на заставу.

Целых пять минут, пока «голем» набирал скорость, их не трогали, а затем сразу с трех сторон началась стрельба на поражение. Как потом удалось выяснить, в охоте на них участвовало пять спейс-машин разного класса, три из которых оказались исследовательскими галеонами, одна — пограничным драккаром и еще одна — чужанским «сторо­жем». В арсенале «охотников» оказалось все, чем были богаты арсеналы Земли и кайманолюдей: лазерные и плаз­менные пушки, аннигилятор, генераторы свертки про­странства, нейтрализаторы межатомных связей (метатели «пауков») и вакуум-преобразователи — те самые уничто­жители,

один из которых удалось добыть Ставру и Мигелю де Сильве.

Но «охотникам» удалось выстрелить по порхающему мотыльком «голему» всего несколько раз, причем дважды беглецов спасла лишь включенная вовремя «саван»-защи-та, то есть «абсолютное зеркало», а потом в эфире про­гремел рассерженный голос Барковича:

— В чем дело?! Это еще что за дуэль? Прекратить огонь! Всем прекратить стрельбу! С момента приказа буду рассматривать акт неповиновения по императиву «военные действия»! Каждый, кто нарушит приказ, будет немедлен­но уничтожен!

И стрельба стихла. Потому что командор имел возмож­ность уничтожить любую спейс-машину с борта погранза­ставы. Первым перестал преследовать «голем» чужанский корабль.

«Голем» доковылял до заставы на крохах энергии, где его подхватила спасательная система транспортного отсека, но еще до того, как в отсек ворвались пограничники, Пан­кратов вскрыл пилот-кокон и выбросился вместе с Лева­шовым в тоннель газосброса, откуда ему помог добраться до метро Пауль Герцог. Видана, таким образом, осталась одна и выбралась из «голема» уже под колпаком санитар­ного модуля.

Ставр представил лица пограничников, присутствовав­ших при этом событии, и усмехнулся.

— Привет, мальчики! — сказала девушка, грациозно выходя из кабины на стерильно-чистый пол модуля.— Как я рада, что меня встречает так много настоящих мужчин.

И вышла, проигнорировав растерянных врачей «ско­рой». В коридоре ее ждал Баркович в паре с неизменным витсом охраны.

— Зайдите ко мне,— сказал он, не удивившись отсут­ствию напарника девушки и отсекая тем самым возможные попытки ее задержания заинтересованными лицами.

— Что же он тебе сказал? — полюбопытствовал Ставр, когда они встретились в бункере Железовского.

— Он сказал: вы уволены!

— И все?!

— Все. Я повернулась и вышла.

Изумленный Ставр не нашелся, что сказать в ответ. Впрочем, не он один был удивлен реакцией Барковича, по сути спасшего их дважды — вмешательством во время возвращения «голема» и отстранением Виданы от работы, что выглядело со стороны как наказание и одновременно как попытка оказаться чистым перед ФАГом. Если только командор был его помощником. А подозрения такие имели под собой почву.

— Может быть, он пытается угодить и нашим и ва­шим? — предположил озадаченный Железовский.— Люд­виг далеко не глуп и должен понимать, чем грозит ему участие в деятельности ФАГа. Вот он и пробует таким образом реабилитировать себя...

Никто Аристарху не ответил.

— Ладно, отдыхайте, Артур, приходите в себя.— Вели­зар первым вышел из бокса. Он не собирался задержи­ваться здесь. Как и остальные, впрочем.— Идемте, кол­леги.

Они разместились в гостиной бункера, причем Видана не села в кресло, как все, а со скучающим выражением лица осталась стоять за спиной деда. Она ожидала разноса, бурного негодования по поводу их со Ставром самодея­тельного рейда и приготовилась защищаться. Но этого не потребовалось, потому что разноса не было. И вообще все было не так, как ей казалось.

— За операцию по спасению Левашова не хвалю,— сказал Велизар.— Ее просто надо было разработать глуб­же. Кто просчитывал варианты?

— Я,— ответил Герцог.— Но позволю себе не согла­ситься: операция была разработана с трехслойным при­крытием. Два слоя — информационное и навигационное сопровождение и транспортный канал — обеспечивали мы, третий слой — «контр-2». Я не знаю, какова степень уча­стия профи «погран-2» в рейде Панкратова, но не удив­люсь, если окажется, что грозный рык Барковича «пре­кратить огонь!» — дело их рук. Если бы не это обстоя­тельство, несомненно сыгравшее главную роль, мы бы на­чали прикрывать Панкратова своими средствами.