Контрразведка. Охота за кротами
Шрифт:
Зайдя как-то на участок к офицерам этого управления, Стороженко показал данную выписку. Реакция у всех была однозначной:
– Шизофрения, чушь, наивность, злонамеренность! Расчет на простаков! Да и сам Николай как чекист с высшим юридическим образованием знал, что это элементарный блеф.
Врал Резун и по поводу инструктажа в военном отделе ЦК КПСС. Стороженко часто приходилось по роду службы общаться с начальником управления кадров ГРУ вицеадмиралом К. Лемзенко. Он назван «писателем» в книге «генерал-полковником». В описанное «сочинителем» время он еще работал на Старой площади и действительно инструктировал капитана – горе-разведчика перед поездкой за рубеж. Тот инструктаж, какой описан Резуном, Лемзенко не подтвердил, а только заулыбался,
А вот как передает Резун слова, якобы сказанные Лемзенко:
«Сегодня 23 августа. Эту дату, капитан, запомните на всю жизнь. С этого дня вы входите в номенклатуру, мы поднимаем вас на очень высокий этаж – в номенклатуру ЦК.
Помимо прочих исключительных привилегий, вам предоставлена еще одна – с этого дня вы не под контролем КГБ. С этого дня КГБ не имеет права задавать вам вопросы, предпринимать какие-либо акции против вас. Гордитесь доверием. Каждый, самый незначительный офицер ГРУ – сверхчеловек по отношению ко всем остальным. Пока вы в нашей системе, вы обладаете колоссальными привилегиями. Когда имеешь молодость, здоровье, власть, привилегии – об этом забываешь. Но вспомнишь об этом, когда ничего уже нельзя вернуть. Некоторые из них бегут на Запад в надежде иметь великолепную машину, особняк с бассейном, деньги. И Запад им действительно много платит. Но, получив «Мерседес» и собственный бассейн, предатель вдруг замечает, что все вокруг него имеют прекрасные машины и бассейны. Он вдруг ощущает себя муравьем в толпе столь же богатых муравьев. Он вдруг теряет чувство превосходства над окружающими. Он становится обычным, таким, как все. Даже если вражеская разведка возьмет этого предателя на службу, все равно он не находит утраченного чувства превосходства над окружающими, ибо на Западе служить в разведке не считается высшей честью и почетом…»
Да простит меня читатель за длинную цитату Резуна. Все в ней поставлено с ног на голову, поэтому без комментариев.
Приехав как-то в ГРУ, Стороженко зашел к одному из начальников управления стратегической разведки, участнику минувшей войны, хорошо знавшему Резуна, и попросил поделиться впечатлениями.
– Не скрою, ножницами он работать умел. Ты послушай, сколько в этом пигмее злости на свою профессию, которая не пошла у него, и на тех далеких разведчиков, пострадавших в годы сталинских репрессий. Он пишет: «…кровавая чистка советской военной разведки не ослабила ее мощь. Наоборот, на смену одному поколению приходило новое, более агрессивное. Смена поколений вроде как смена зубов у акулы. Чем больше становится мерзкая тварь, тем больше зубов в ее отвратительной пасти».
А сколько претензий на роль арбитра высочайшего ранга! Например, о книге маршала Жукова он говорит, что она написана для умственно неполноценных людей. А дальше поучения, издевательства, бестактность по отношению к тем людям, которые не могут возразить желторотому мерзавцу.
По существу его книги разные по стилю, т. е. явно писаны не только спецслужбами. Они набиты сталинскими изречениями и авторскими восклицаниями.
И еще Стороженко интересовало мнение о «трудах» Резуна одного из умнейших людей в ГРУ, опытнейшего аналитика, человека с широчайшим кругозором, доктора военных наук контр-адмирала А. Римского. Встретились в его кабинете, тепло обнялись, выпили по чашечке кофе, закурили. Николай достал диктофон и начал записывать рассказ:
«…Нету у меня веры ему, потому что книги писаны разными авторами. Автор «Аквариума» дошел в армии до командира взвода. Это очень низкий порог, чтобы рассуждать стратегически. Даже наша академия тех знаний не дает, какие он выплеснул на страницы своих книг. Я прослужил более двадцати лет в центральном аппарате военной разведки и не знаю досконально всей структуры ГРУ и отдельных его подразделений. В разведке существует непреложное правило: знай только то, что тебе положено и что от тебя требуют руководители, и не лезь в те вопросы, которые тебя не касаются.
Поэтому в книгах Резуна сборище всевозможных инсинуаций и спекуляций о ГРУ, имеющих широкое хождение на Западе не
Даже учитывая определенное количество подонков, предавших свою службу, можно с уверенностью констатировать, что, во-первых, они многого не знали; во-вторых, то, что от них получает противник, не афишируется в целях сокрытия степени осведомленности о советской военной разведке. А вот то, что в их бульварных листках публикуется, как раз и составляет основу его книги «Аквариум».
Что же касается книги «Ледокол», то он ее якобы задумал в 1968 году. А сбежал на Запад, дескать, только потому, что хотел в спокойной обстановке поработать над книгой… В отличие от первой книги, в «Ледоколе» затрагиваются серьезные военно-стратегические вопросы, о которых говорили еще во времена Черчилля.
Подобных публикаций на Западе полно, поэтому идеи, скажу сразу, не Резуна. О них мне еще в первой командировке рассказывали западные немцы – историки, лояльно настроенные к нам и не верившие желтой прессе. На эту тему за рубежом написаны сотни книг, где СССР выставлен монстром, жупелом, агрессором. Другое дело, мы их не знали, их не печатали у нас.
Такой же «исторический» подход, как у Резуна, не выдерживает никакой критики.
Во-первых, Сталин после договора, подписанного Молотовым и Риббентропом, вообще уверовал в отсутствие угрозы со стороны Германии. Во-вторых, он ждал нападения Японии. А в-третьих, Гитлер создал группировку своих сил на востоке в течение каких-то месяцев, и план «Барбаросса» претерпел несколько модификаций, но идея его осталась неизменной – в ходе блицкрига разбить СССР.
Могу четко сказать, что «Аквариум» – это плод труда сотрудников английской разведки, а вот «Ледокол» готовили специалисты центров и институтов стратегических исследований. А сам Резун говорит, что у него «пустая душа» – с этим я согласен, а вот с тем, что у него «мозг переполнен номерами дивизий», не согласен, просто блефует.
Есть, конечно, и личный вклад Резуна в книги: вставные междометия, пустые восклицания, ядовитые вопросики… Они – как дежурные улыбки. Я повторяю, его источники не выдерживают критики: то он ссылается на письма читателей, которые не идентифицируются, то идут ссылки на отца типа «мой папа в кругу своих рассказывал», то использует мемуары участников войны, выворачивая фактуру наизнанку. Ярким примером может служить фальшивая трактовка воспоминаний Константина Симонова.
Часто автор ссылается на работу в архиве ГРУ во время учебы в Военно-дипломатической академии. Архивы разведки – это святая святых любой спецслужбы. Они молчат десятилетиями, а то и столетиями. Так вот, ни в одном учетном журнале фамилии Резуна за время учебы обнаружено не было. Кто-кто, а архивисты военной разведки знают толк в допуске к своим материалам. Даже такой известный человек, гордость советского спорта, как Юрий Власов, прежде чем поработать с документами своего отца – военного разведчика, прошел через десятки чиновничье-номенкла-турных и режимно-правовых фильтров при прямой санкции министра обороны и председателя КГБ. И это при явной заинтересованности политического руководства страны иметь такую книгу, как «Особый район Китая».
А тут никому не известный младший офицер легко и просто преодолевает режимные препоны и работает с секретными архивами ГРУ стратегической разведки. Не нонсенс ли? А чего стоят письма некого Кадыгрова (других данных нет. – Авт.) из Аргентины, служившего накануне войны «старшим лейтенантом на призывном пункте в Минске»! Именно он якобы и «поведал» автору о сенсационных пакетах: «Вскрыть в день «М». Пойди его найди…
Каждый военный знает, что конверты с мобдокументами являются совершенно секретными особой важности. Но ведь речь в них должна идти о более ранней дате, чем 22 июня 1941 года. Но где они, эти документы? Хотя бы один? С учетом наших неудач и повального отступления в начале войны, а иногда и прямого предательства штабных офицеров не могло же так случиться, чтобы такой компромат о наших агрессивных планах «броска на Запад» не попал бы к немцам. И мог ли он остаться до сих пор невостребованным ни западными журналистами, ни отечественными историками – исследователями войны? Конечно – нет! Значит, таких документов не было в природе…