Конвоиры зари
Шрифт:
Ее мама собралась с дочкой на прогулку, услышала телефонный звонок и вернулась в дом за трубкой. Всего на одну минуту, всхлипывая, объясняла она позже на бесконечных пресс-конференциях. Стоял чудесный летний день, девочка играла у себя во дворе в приличном районе среднего класса в Мира-Месе, а затем…
Случилась трагедия.
Копы быстро вышли на след преступника. На той же улице снимал комнату некто Расс Расмуссен, дважды судимый неудачник-извращенец. Когда детективы нагрянули к нему домой, там было пусто. Соседи рассказали, что не видели зеленую
Может, это и было совпадением, но в такие совпадения в полиции давно никто не верит.
Ориентировку на Расса Расмуссена разослали по всем постам.
Бун к тому времени служил в полиции уже три года. Ему нравилась эта работа. Очень нравилась. Она идеально ему подходила — активная и нескучная, она заставляла его держать себя в форме и каждый день преподносила сюрпризы. После смены он отправлялся прямиком на пляж, чтобы успеть на сбор конвоиров зари, потом завтракал в «Вечерней рюмке» и, наконец, шел в свою квартирку и заваливался спать.
Потом просыпался и начинал весь цикл заново.
Просто идеально.
У него была работа, у него была Санни, у него был океан.
Никогда не поворачивайся спиной к океану — именно это всегда говорил Буну отец: никогда не расслабляйся и не отворачивайся от океана, потому что, не успеешь ты отвернуться, откуда ни возьмись придет волна и расшибет тебя в лепешку.
Через неделю после похищения Рэйн Суини Бун со своим напарником, Стивом Харрингтоном, патрулировал город. Его партнер только недавно сдал экзамены и собирался перевестись в детективный отдел. Ночь стояла тихая. Машина скользила по восточной части округа Гэслэмп — там располагались склады, в которые так любили вламываться воришки. Вдруг они заметили зеленую «тойоту» выпуска восемьдесят шестого года, припаркованную в переулке.
— Видишь? — спросил Бун у Харрингтона.
— Вижу что? — не понял тот.
Бун показал на машину.
Харрингтон подъехал к переулку и осветил фонариком номера «тойоты».
— Вот дерьмо, — прошептал он.
Это была машина Расмуссена.
На переднем сиденье тихо спал мужчина.
— А я-то думал, он уже где-нибудь на Аляске, — пробормотал Харрингтон.
— Вызовем подмогу? — спросил Бун.
— К черту, — отмахнулся Стив. Выбравшись из патрульной машины, он проверил оружие и подкрался к «тойоте». Бун шел сзади, прикрывая напарника. Харрингтон вытащил пистолет из кобуры, резко открыл дверь машины и выбросил оттуда Расмуссена. Прежде чем мужчина успел проснуться и закричать, Харрингтон встал коленом ему на горло, скрутил руки и защелкнул наручники.
Бун убрал свой пистолет в кобуру. Харрингтон поставил Расмуссена на ноги и потащил прочь от «тойоты». Расмуссен был крупным мужчиной, но казалось, в руках Харрингтона не стокилограммовый детина, а невесомая пушинка. Адреналин так и пер из Харрингтона.
Как и из самого Буна, пока он шел обратно к патрульной машине.
— Не смей трогать радио, — бросил Харрингтон Буну.
Бун замер.
— Помоги лучше его
Бун подхватил Расмуссена под локоть, и, пригибая тому голову, они засунули его в салон. Харрингтон с силой захлопнул дверь и взглянул на Буна.
— Чего? — рыкнул он.
— Да ничего, — ответил Бун. — Поехали в участок.
— В участок мы не поедем, — отрезал Стив.
— Но ведь по правилам…
— Знаю я все твои правила, — прервал его Харрингтон. — И знаю, что под ними подразумевается на самом деле. Нельзя привозить его в участок, пока ублюдок не скажет, что сделал с девочкой.
— Не знаю, Стив… — пробормотал Бун.
— Зато я знаю. Послушай, Бун, если мы отвезем его в отделение, он тут же вызовет адвоката, и мы никогда не узнаем, где девочка.
— Значит…
— Значит, отвезем его к водичке, — продолжал Стив, — и подержим под ней его головушку, пока не расскажет, где ребенок. Ни шрамов, ни следов не будет.
— Нельзя же вот так взять и пытать его, — возразил Бун.
— Тебе, может, и нельзя. А мне можно.
— Господи, Стив… — в ужасе прошептал Бун.
— Господь тут ни при чем, Бун. Что, если девочка еще жива? Что, если этот урод похоронил ее где-нибудь заживо и у нее медленно кончается воздух? Ты что, и в таком случае будешь придерживаться протокола, а, Бун? Мне что-то не кажется, что у малышки есть время на твои муки совести. Залезай в гребаную машину, едем на пляж.
Бун забрался в автомобиль.
Он молчал, пока Харрингтон вел машину к океану и прессовал Расмуссена:
— Если не хочешь страдать, касатик, скажи нам прямо сейчас — что ты сделал с девчонкой.
— Я вообще не понимаю, о чем вы.
— Давай-давай, — ухмыльнулся Стив, — вешай нам лапшу на уши. Зли нас.
— Ни про какую девочку я ничего не знаю, — повторил Расмуссен.
Бун оглянулся, чтобы посмотреть на него. Мужчина был в ужасе — его била дрожь, глаза, казалось, вылезли из орбит, а со лба ручьем тек пот.
— А знаешь, что мы тебе припасли? — продолжал Харрингтон, поглядывая в зеркало заднего вида. — Знаешь, каково это — тонуть? Когда мы вытащим тебя после пары минуток в воде, ты будешь нам ноги лизать, лишь бы мы разрешили тебе все рассказать. Что ты с ней сделал, а? Она еще жива? Или ты ее уже убил?
— Я не знаю…
— Ладно, — кивнул Стив, нажимая на педаль газа. — Отправим тебя плавать к рыбкам.
Расмуссена начало трясти. Его колени непроизвольно стукались друг о друга.
— Обмочишь штаны у меня в машине, — предупредил Стив, — я так разозлюсь, Расс, что тебе будет очень-очень больно.
Расмуссен закричал и начал пинать ногой дверь машины.
Харрингтон рассмеялся. Какая разница, что делает этот урод — никуда он от них не денется, а уж услышать его тут и подавно никто не сможет. Через пару минут Расс замолчал, вжался в сиденье и начал тихонько всхлипывать.
Буну казалось, что его сейчас вывернет.
— Расслабься, сёрфер ты наш, — улыбнулся ему Харрингтон.