Координата поврежденности
Шрифт:
– Кузина, успокойся, – скомандовала Мара. – Это первый и последний раз, когда я тебе помогаю в подобном. Если ты думаешь, что сможешь шантажировать меня и дальше тем, что знаешь о моей небольшой шалости, ты ошибаешься. Я найду способ разобраться с родителями в случае чего, и уговорю тетю отправить тебя в Швейцарию, – уже более жестко заметила Мара. Да, ей определенно не нравилось плясать под чужую дудку.
– Какой шантаж? Я попросила помочь мне как твоя младшая сестренка, вот и все!
– Вот и разбирались бы между собой, – не сдержался он.
– Ты
Он закатил глаза. Конечно, помнит. Чертов Лайт!
– Кхун Мара, можно вас на минутку? – окликнул ее работник, и хозяйка бара отошла от них. Оставшись наедине с Дели, Мин решил окончательно прояснить кое-что.
– Я согласился на это только потому, что мне кое-что было нужно от твоей кузины. И потому что, угрожая ей, ты угрожала и мне, однако вся эта ситуация с Сэинтом мне ни к чему. Думаю, я смогу узнать заинтересован ли он девушками или, может быть, вообще открыт для любого пола, но выдавать себя за гея не буду, – она потупила глаза и сжала подол платья.
– Пи'Мин, не знаю, что тебе сказала сестра, но я ничего такого не хочу. Я просто влюбилась и не знаю, как еще поступить и что сделать, – вздохнула Дели.
– Ты же понимаешь: если Сэинт узнает об этой игре, тогда вряд ли вообще захочет общаться с тобой дальше?
– Ни за что! – испуганно воскликнула она на его слова. – Ты не должен позволить ему узнать. Он такой добрый и хороший, не хочу, чтобы Пи'Сэинт думал обо мне плохо.
Мин мысленно усмехнулся, поражаясь, под каким углом люди видят собственные поступки под пеленой чувств. Они не замечают своих промахов и ошибок, оправдываясь словом «любовь», будто оно обладает каким-то волшебным свойством перечеркивать все прочее. Хотя чаще всего там не пахло и сотой долей любви.
– Завтра при встрече еще раз заведу разговор о тебе. На этот счет ему уж точно будет незачем врать мне. Но обещай, что успокоишься, если узнаешь неутешительные новости. Вокруг много парней, найди себе того, кто будет в тебе заинтересован, Нонг', – уже более мягко добавил он.
Мин понимал, что в восемнадцать каждый объект симпатии кажется любовью всей жизни. Особенно у романтичных девушек, как Дели (хотя Мара даже в этом возрасте была совершенно другой). Он сам никогда не увлекался никем настолько сильно, однако даже его несколько лет назад захлестывали гормоны.
– Пи'Мин, а зачем ты участвуешь во всем этом? Знаю, Мара всегда любила устраивать и участвовать в разных интригах, но зачем тебе все это? – не было смысла объяснять Дели, что Мара делала это от скуки и ради веселья, в то время как им двигало желание убежать.
Где носит Мару? Пускай забирает кузину и позволит ему наконец напиться или утешиться игрой на гитаре. Но когда Мин повернул голову, чтобы найти владелицу заведения, его глаза округлились. Позади стола возвышался совсем другой человек, которого он никак не ожидал здесь увидеть.
Лайт стоял посреди бара и, судя по выражению лица, слышал
– Какого черта ты здесь делаешь? – воскликнул он, справившись с мимолетным оцепенением. Он проскочил мимо Дели и, не дав возможности кому-либо произнести хоть слово, схватил Лайта за локоть, выпроваживая того через задний вход для персонала.
Когда они оказались на улице, Лайт вырвал руку из его хватки. Парень был сердит и даже выглядел на свой возраст. Впервые он задумался, что Лайт был ему Пи'. Он ни разу не выражал к нему уважение, но Лайт никак это не комментировал. Для их менталитета это сильная уступка, хотя ему было неизвестно, насколько серьезно парень относился к культуре уважения их страны. Для него же она немногое значила. Как и многое другое.
– Ты что, проследил за мной? – шипя и слегка толкая парня в грудь, воскликнул он, отгоняя мысли об уважении.
– Не трогай меня и успокойся, – даже голос Лайта изменился. Показалось настоящее лицо докторишки. Милый и добросердечный юноша исчез, и ему стало легче. Значит, Лайт вовсе не идеален. Значит, в нем тоже есть злость и агрессия.
Мин выдохнул через нос и отступил на шаг. Он не знал, как много Лайт услышал ранее.
– Спрошу еще раз. Что. Ты. Здесь. Делаешь? – сказал уже более спокойно, но отчеканивая каждое слово.
– Собирался отдать твой бумажник. Мой младший по группе нашел его после того, как ты занес еду. Хотел сразу вернуть, но ты уехал, когда я попытался остановить тебя на парковке, – Лайт тоже немного успокоился, хотя карие глаза по-прежнему сердито сверкали. Видимо, и его терпение имело границы.
– Откуда ты узнал об этом месте?
– В бумажнике была визитка, а когда я позвонил в особняк, чтобы узнать вернулся ли ты, Кхун Нун сказала, что это заведение кого-то из твоих друзей, и ты часто сюда ходишь в свободное время.
– Ты рылся в моих вещах, – едко заметил он в попытках обвинить парня в еще большем количестве грехов. Лайт сжал кулаки, тому явно не понравилось подобное заявление. В глазах взметнулись кроваво-алые молнии.
– Я открыл бумажник, чтобы убедиться, что он принадлежит тебе.
На самом деле ему было плевать, зачем Лайт его открыл. Его беспокоило другое.
– Но зачем ты поехал за мной? Если не помнишь, по милости отца мы живем в одном доме. Какой смысл преследовать меня через половину города?
Лайт и так вмешался во все сферы его жизни. Теперь каким-то образом тот узнал о тех его делах, о которых не знал больше никто. Сначала Нана, теперь еще и это.
– Я сегодня остаюсь на ночное дежурство на практике. Подумал, будет правильнее вернуть его сейчас, потому что до того, как я бы вернулся переодеться на следующий день, ты мог бы уже уехать, – более холодным, но все же размеренным голосом объяснил Лайт.
Мин внимательно смотрел в лицо парня, пытаясь понять, действительно ли тот думает, что он поверит в эти бессмысленные объяснения. Разве Лайт не знает, кто он такой? Однако сейчас было важно другое.