Координатор
Шрифт:
Он остановился возле «Квотердека». Это был небольшой паб, прятавшийся в глухом переулке, где его довольно трудно было найти. Несмотря на это, он пользовался популярностью у туристов, которым нравилась его атмосфера. Уайлд никогда не заглядывал сюда летом. Зато зимой, когда здесь было малолюдно и в камине громко трещали дрова, в баре было очень уютно.
Сейчас, в будний февральский день, после обеда, в половине второго дня, он оказался совсем пустым. Эван, его хозяин, постарался, чтобы интерьер бара выглядел насквозь морским. Дощатый настил на полу был сделан из неполированной древесины, начищенный пемзой до ослепительной белизны. Стойка бара
Захватив бокал, он отправился к своему любимому столику у окна, где Эван оставил свежий номер «Таймс». Он развернул газету и стал читать колонку «Персоналии». Сзади подошел Эван. Это был высокий мужчина с красными щеками и лиловым носом. Он не курил, предпочитая вместо этого жевать зубочистку. К Уайлду он относился с добродушной терпимостью: в его баре приветствовался всякий, кто заказывал более или менее дорогие напитки. Привычку Уайлда каждый день просматривать колонку в «Таймс» он считал свидетельством того, что тот ищет себе работу. Он вытер грифельную доску.
— Это обойдется вам в шесть шиллингов, мистер Уайлд. Ну как, нашли что-нибудь подходящее?
— Пока нет.
Голос Уайлда звучал сдержанно, немного глухо. Он протянул Эвану банкнот в десять шиллингов, закурил свежую сигару и выпустил под потолок тонкую струйку благовонного дыма. Да, сегодня он действительно не ожидал найти ничего подходящего. Он никогда не встречался с Моккой, но даже новый человек вряд ли стал бы менять систему, предварительно не уведомив его об этом. Следовательно, кто бы ни ждал его на борту лодки, он явился не из Уайтхолла.
Эван вытер столик.
— Видел сегодня утром Мэри, — заговорил он с обычной словоохотливостью. — Вы ее знаете, мистер Уайлд? Она служит у миссис Карри. Так вот, она говорит, будто ее хозяйка сказала, что уже настало время открывать сезон.
Он взглянул на Уайлда. В феврале бывает мало слухов, а «ланцию» Кэролайн Карри и впрямь уже не раз видели на берегу возле плавучих домиков.
Уайлд допил коктейль. На часах было четверть третьего. Прилив уже в разгаре, вода достигла плавучих домиков, чтобы еще раз дать им почувствовать себя настоящими кораблями, пока Они снова не погрузятся в грязь. Лебеди поднялись в воздух и скользили над заливом, выискивая добычу между доками и пристанью. Пора идти.
— А что, было бы неплохо, — сказал Эван. — Приятно, когда здесь появляются симпатичные лица.
— Верно.
Уайлд накинул шерстяной плащ и вышел на улицу. Он подумал, что это можно считать плохой новостью. В Бембридж он приехал, чтобы забыть о том, что произошло в прошлом октябре, и чтобы разобраться со своими мыслями и симпатиями. Ему не нужна была женщина. С Кэролайн Карри случилось то, что случилось, и она оказалась приятной компаньонкой для долгой зимы. Но теперь зима кончилась,
Он перешел через улицу. На лоснящейся мостовой стояла телефонная будка, похожая на часового в красной форме. Он набрал междугородный номер, улыбнувшись себе в зеркало. Раньше он никогда не пользовался этим номером. Обычно связь поддерживалась только через «Таймс», и если Уайлд сам искал контакта, это означало, что у него проблемы. Впрочем, сказал себе он, даже Мокка согласится с тем, что эту ситуацию можно считать чрезвычайной.
Ему ответил женский голос:
— Анджела.
— Анджела, дорогая, — сказал Уайлд. — Я подумал, тебе будет приятно узнать, что я нашел кое-что для Питера. Ему наверняка это понравится.
— О, счастливчик Питер. Конечно, он обрадуется, — отозвалась Анджела.
Ее голос ничуть не изменился. Уайлд подумал, знает ли она о том, каким делом занимается, или для нее это что-то вроде непонятной игры.
— Я постараюсь придержать сделку до завтрашнего утра, дорогая, — сказал он и повесил трубку.
Он вернулся к «мини-куперу» и окинул его хмурым взглядом. Его заставили взять эту машину в прошлом октябре. Уайтхолл решил, что «остин-хили» не подходит к тому персонажу, который он должен был изображать. Ему такой обмен не понравился. У автомобиля был мощный мотор, и он идеально подходил для того, чтобы таскаться по острову Уайт, но внутри салона было тесновато. Небольшая площадь опоры.
Уайлд медленно поехал назад к гавани. Он подумал о Бал-вере, Стерне и Рэйвенспуре. Его охватил гнев. В сущности, ярость была частью его работы, но он считал, что такое состояние трудно поддерживать. Гнев прошлого октября растаял за несколько праздных месяцев. А теперь его следовало возродить, причем в течение нескольких секунд, и довести до смертельного бешенства. Он видел в этом свой главный недостаток и в то же время что-то вроде мрачной шутки, которую сыграла с ним жизнь, наделенная, наверное, самым черным юмором.
Люди, которые его знали, считали его хладнокровным исполнителем. Но он не мог убивать на холодную голову. Не исключено, что все дело в его южноамериканской крови, подумал Уайлд. И улыбнулся. Расслабляясь, его лицо становилось почти красивым. Он подумал, что уже готов.
Глава 3
Он оставил продукты в машине и поднялся по трапу, нарочито грузно наваливаясь всей тяжестью своего тела на палубу. Он почувствовал, как лодка ходит под его ногами. Войдя в рулевую рубку, он вдохнул застарелый запах сигарного дыма, древесной смолы, лекарств, подгоревшего сала и «Принца Гурьелли». Он снял шерстяной плащ и сел на транец рядом со штурвалом. Посмотрел на сходной трап, ведущий к каютам. Тепло от горячей печки поднималось через люк, прогревая воздух. Он пошевелил пальцами, чтобы придать им больше гибкости.
Завывал ветер, и это был единственный звук на судне, не считая шороха и звяканья его оснастки. Брэйдингская гавань был пуста, в этот ветреный февральский день от нее нельзя было ожидать ничего другого. Вода была уже в нескольких ярдах, она колыхалась от ветра и подкатывала к плавучим домам. Лодке нужно не меньше двух футов под килем, прежде чем она начнет подниматься, да и то неохотно, завалившись сначала на левый борт, а потом с той же силой выпрямившись на правый. Уайлд закурил сигару и взглянул на часы. Они показывали двадцать девять минут третьего.