Копейщики
Шрифт:
Блестевшие слезами глаза Наполеона в упор смотрели на ошеломлённого таким напором Нодье.
– Но, дорогой Шарль, мне не хватает реликвий, мне не хватает уверенности и магических сил, приводящих к удаче и славе. Мне нужно кое-что, чем владел когда-то Жак де Моле.
– Откуда ты знаешь о тайне Жака де Моле? – Нодье растерянно улыбался.
– Ага, попался! – Наполеон в возбуждении потёр руки.
– Масоны давно догадывались, где и у кого реликвии Ордена. Разве ты не магистр… какого-то там Приората? – Бонапарт с удвоенной энергией зашагал по комнате.
– Эти дураки в Директории считают мой египетский поход удачным. Но я-то знаю, что это не так. Там поражений было больше чем
Наполеон отвёл в сторону глаза, где слёзы сменились искорками смеха, а зрачки приобрели оттенок стали.
– Благодаря реликвии, мы восстановим законность и порядок, преодолеем анархию и хаос, восстановим равновесие в Европе и заставим считаться с нами этих деспотов – Гогенцоллернов, Романовых и Капетингов.
Шарль Нодье сомневался и не доверял, размышлял и надеялся. События последних лет разорвали связь времён и поколебали устои. Из положения, в которое его поставил Наполеон, выхода не было, но необходимость принятия решения подталкивала его к выбору пусть плохого, но варианта. Наконец он встал и взял за плечи маленького генерала. Долгая пауза была заполнена поединком глаз. Никто не отводил взгляда. В чёрных зрачках Наполеона горел огонь самоуверенности, жёсткости и торжества.
– Я верю в тебя, Бонапарт, но имей в виду: я отдаю тебе реликвию без решения Конвента [181] . Используешь святыню во зло - сталь повернёт острие провидения против тебя. И ещё… в свой штаб ты возьмёшь моего человека. Это будет хранитель реликвии. Не дай Бог, с ним что-либо случится. Вина будет целиком на тебе. И тогда гнев Господа обрушится на тебя, а провидение отомстит.
Жара высушила дорогу. Копыта лошадей тонули в пыли. Шлейф её тянулся за небольшой чёрной каретой, накрывая плотным покрывалом небольшой эскорт кавалеристов. Поравнявшись с окном экипажа, командир всадников поклонился.
181
Конвент – высший орган управления Приората Сиона.
– Генерал! Лошадям нужен отдых, иначе эта жара убьёт их.
– Мне наплевать, что будет с лошадьми. Павших бросайте. Пусть драгуны сопровождают нас дальше пешими. Меня ждёт Дезе. Да… и пошлите узнать, где гвардия, остатки корпуса Лана и уцелевшие пушки. Пусть идут к деревне Сан-Джулиано. – Бонапарт нетерпеливо стукнул ладонью по дверце кареты, требуя ускорить ход.
«Ещё не всё потеряно, - думал он, кусая от ярости губы.
– Австрийцы самонадеянны и ленивы. Я бы на их месте не спешил праздновать победу и устраиваться на ночлег!»
Через полчаса бешеной скачки карета была остановлена авангардом Дезе.
Наполеон спрыгнул на землю и быстрым шагом пошёл вдоль колонны войск.
Навстречу ему галопом подъехал всадник. Он спешился, отсалютовал Бонапарту и пошёл вслед за ним.
– Вы молодец, Дезе. Как вы догадались повернуть войска?
– Я услышал сильную канонаду, мой генерал, плюнул на эту деревушку Нови и повернул на Маренго.
– Я сделаю вас маршалом, Дезе! В каком состоянии ваши солдаты? Я вижу на их лицах неуверенность и усталость.
– Ну, что Вы, генерал. Ещё не вечер. Я считаю, раз битва проиграна - есть время начать новую.
– Браво, Дезе! Разворачивайте дивизию. Пушки – вон на тот холм.- Бонапарт быстро побежал вверх по склону и приложил к глазам подзорную трубу. Дезе поспешил
– Очень хорошо. Так… замечательно! Маркитанты Меласса разбивают палатки. Австрийцы не ждут нового удара. Готовьте конницу Каллермана.
Наполеон передал трубу Дезе и оглянулся. Артиллеристы на руках втаскивали на холм пушки. У одних орудий не хватало спиц в колёсах, у других были повреждены лафеты. Наполеон засеменил вниз, крича:
– Плотников сюда! – поднимая в воздух воронки пыли короткими ногами, он стал помогать пушкарям.
К батарее рысью подъехал командир драгун.
– Мой генерал! Лан здесь, – гонец указал на колонну войск, узкой змеёй выползающую из-за поворота дороги. Усталые, запылённые, в пороховой копоти и крови гренадеры подходили и выстраивались в каре…
…Первый залп орудий Наполеона смёл шеренги австрийцев, покидающих поле сражения, уже, казалось, выигранного ими. Колонны Дезе и Лана быстрым шагом двинулись с холма, атакуя разрозненные ряды противника. Тяжёлая конница французов, прикрываясь рощей апельсиновых деревьев, охватывала тылы неприятеля. Австрийцы, подгоняемые командами офицеров, поспешно строились в боевые порядки. Но было поздно. Гренадеры Лана с яростью ударили точно в центр австрийских шеренг. Толпы солдат в белых австрийских мундирах дрогнули. Облака ружейных залпов на флангах, топот копыт, молнии тяжёлых сабель драгун обозначили атаку кавалерии. Уступая внезапному натиску французов, австрийцы медленно пятились назад.
Наполеон, не сводя глаз с поля боя, закусил губу. Через мгновение торжествующая улыбка разгладила упрямо сведённые брови.
Он обернулся к ближайшему верховому:
– Гвардию - вперёд!
Через несколько минут сводный батальон из остатков Консульской гвардии скрылся в пороховом дыму. К семнадцати часам вечера всё было кончено. Австрийцы побежали, бросая ружья, увязая по пояс в болотистых берегах реки, преграждающей им путь.
Наполеон нашёл глазами свою карету. На подножке сидел человек, не обращая внимания на суету вокруг. В руке он сжимал небольшой сундучок. На крышке ящичка в лучах заходящего солнца блеснул инкрустированный перламутром серебряный крест.
На бульварах Парижа пышные кроны каштанов теряли последние цветы. Апрель выдался необыкновенно тёплым и сухим. Особняки на Риволи и Сент – Оноре [182] утопали в сирени и цветах каштанов. Над крышей и башнями Нотр-дам де Пари звучал колокол, призывающий легкомысленных и беспечных парижан на вечернюю молитву. Быстро темнело. Лёгкий ветер усилился к ночи, принеся из предместий острые запахи трав и обещание близкого долгожданного дождя. Город притих. Редкие запоздалые прохожие, поглядывая на частые всполохи зарниц, торопились попасть домой до грозы. Цветные витражи церкви Сент-Шапель уже ответили мелодичным звоном падению первых тяжёлых капель начинающегося ливня. Воды Сены отливали чёрным серебром и топили в волнах отражение света редких фонарей.
182
Улицы в Париже.
– В сторону! – По мосту, ведущему на островок Сен-Луи, с грохотом проехала коляска. Кучер осадил лошадей возле небольшого особняка, скрытого от любопытных глаз молодыми вязами. Из коляски вышел сутулый человек во фраке и чёрной плоской шляпе с широкими полями. Он посмотрел на небо и поспешил к открытым настежь дверям. На ярко освещённой лампами лестнице, ведущей внутрь дома, его встретил хромой высокий человек.
Это был Шарль де Талейран – потомок рыцаря Адальберга Перигорского - вассала короля Гуго Капета, министр иностранных дел Империи и советник Наполеона. Взяв под руку гостя и торопливо поднимаясь по лестнице, он что-то шептал ему на ухо.