Копоть
Шрифт:
Хоть бы знак какой-то подали! Что все хорошо и можно не переживать. А то «жди!» и все тут. А если их там самих уже того… перехреначили? И как раз сейчас разделывают на мелкие кусочки.
Джонсон твердо решил, что тридцать минут — край. Больше он ждать не намерен. Что бы там о себе не возомнили эти «коммандос», но он войдет внутрь. И будь что будет.
Когда секундная стрелка отсчитывала последние мгновения получаса, Джонсон уже был уверен, что вся тройка — Николай, Сэм, Такер — мертвы. Другого объяснения столь долгой задержки не было. Интуиция
Он медленно отошел от машины, не сводя взгляда с темного дома. Дверца автомобиля захлопнулась с неестественно громким щелчком. Даг вздрогнул. Навел пулевик на дверной проем. Осторожно шагая, добрался до крыльца. Ни звука. Скрип шагов да судорожное дыхание — единственное, что хоть сколько то нарушает тишину.
Три ступеньки вверх. Рука тянется к двери. В это время створка, чуть слышно щелкнув, начинает отворяться. Сердце упало в пятки. Пулевик ерзал, уставившись во тьму прохода. Палец на курке дрожал, как осиновый лист.
— Ты чего тут? — Николай вышел, отстранив Джонсона в сторону, — Сказано же было — жди в машине! Пострелять не терпится что ли?
Даг подавился ответом, слов не нашлось. Так и стоял, глотая воздух, как рыба на берегу.
— Пошли покурим, — жандарм махнул рукой, — И это… пулевик-то спрячь, что ли. Пальнешь ненароком.
Они спустились к машине. Николай задымил, Джонсон просто стоял рядом, наблюдая за товарищем. Вскоре в ним присоединились оставшиеся жандармы. Усталые, злые. Но, как минимум, живые и здоровые.
— Ну, что там? — сдерживая нетерпение спросил Даг.
— Ничего, — Сэм говорил тихо, неохотно, — Все проверили, до последнего закоулка. Ни единой души. Ни живой, ни мертвой.
Сразу как-то легче стало дышать. Значит, жертв нет. Мы успели, а «они» нет. Но тогда… что же? Совсем ничего?
— Значит… пустышка? — дознаватель очень боялся услышать утвердительный ответ.
— Так, да не совсем, — хмыкнул Николай, сплевывая, — Говорят тебе — душ нет. Людей, то бишь. Зато рисуночки имеются. Всякие «мистические». Но это уж по твоей части. Мы тут люди маленькие, институтов не заканчивали…
— Ну, я пошел? Можно проводить осмотр? — Джонсон аж руки потер в предвкушении.
— Валяй… Мы тут пока покурим.
Даг взлетел по ступенькам, сунулся к двери. На ходу запалил ручной осветитель. Коридор, погруженный во тьму. Из него можно попасть в пять комнат. Дознаватель прислушался к внутренним ощущениям — и шагнул в дальнюю.
Не ошибся.
Вообще, это странная вещь, на которую Джонсон уже перестал обращать внимание. Откуда-то у него появилось новое «чувство». Он будто знал, что здесь что-то есть. Вот именно здесь. И именно что-то. Не столы и стулья, а вот это вот, «мистическое».
Рисунки. Не условно знакомая «пентаграмма», а что-то другое. Похожее, по стилистике и исполнению — как брат и сестра. Но форма и построение иное.
Света тут оказалось достаточно — жандармы запалили потолочное освещение.
Он, конечно, не эксперт. Но рисунок выполнен кровью. Человеческой, конечно же. Откуда пришло это знание — Даг сказать бы не смог. Просто «чуйка». Из разряда «я так вижу». Может он ошибаться? Еще как!
Например, в этот раз не имелось ни одной жертвы. В этом он доверял жандармам на все сто. Раз сказали — никого, значит так оно и есть.
Откуда тогда кровь?
Получается, «сектанты» зашли, изобразили «пентаграмму», выполнили свои странные ритуалы и исчезли? А тело, стало быть, утащили с собой. Зачем?
А в комнате холодно, отопление не работает. И веет откуда-то прохладой. Нехорошей такой, потусторонней. Пол, стены, потолок — сплошное дерево. Почему-то подумалось, что гореть будет идеально. На стене пятно, похоже раньше тут висела картина. В дальнем углу единственный предмет мебели — срубленный из чурбаков грубый табурет. Забыли его тут, что ли?
Рисунок на всю комнату, по полу. В одном месте даже слегка заполз на стену. Чем отличается? Так сразу и не скажешь. Какой-то более… сложный что ли? Больше линий, больше изгибов. Аж в глазах зарябило, стоит только присмотреться.
И тянет, тянет. Куда-то его все в сторону манит. Будто кто-то невидимый за руку ведет. Разве что словами не подсказывает. А жаль. А то так ничего же непонятно!
Повинуясь чутью, Джонсон обошел всю комнату кругом. Постоял в каждом углу. Подумал возле двери. Центр? Тоже ничего. Нет какой-то особой точки. Куда бы не встал — везде что-то не то. Неуютно. Что-то мешает. Или не хватает чего?
Озарение пришло не сразу, каким-то кусочками. Пришлось над ним как следует помедитировать. Сначала появилась догадка. Осколок мысли. Покрутившись в голове, он превратился в уверенность. И пришло понимание. Четкое ощущение необходимой последовательности.
Главное что? Главное не зассать.
Джонсон подошел к выходу. Захлопнул дверь. Клацнула защелка, отсекая помещение от коридора намертво. Медленно, через силу, рука потянулась к выключателю. Щелк! Свет в комнате погас. Остался только ручной фонарик.
Он не знал, что будет. Но знал, что нечто случится однозначно.
Поэтому встал в центр комнаты. И потушил последний фонарь.
Тьма обрушилась со всех сторон. Какое-то время в глазах еще мелькали «зайчики», потом угомонились и они. Воцарилась темнота и тишина. Со всех сторон.
Ощущение, что его «тянут» усилилось многократно. Какая-то тягучая, вязкая, едва ощутимая сущность облепила все тело. Пришел страх. Страх неизвестного и непонятного.
Потом его ударили по затылку. Удара, конечно, не было, но ощущение ровно такое. Сильная боль в затылке, чувство резкого падения. Он действительно упал, ноги подогнулись. Мир закружился, вздрогнул. Его подхватило, тряхнуло и бросило. А потом все резко кончилось.