Корабль Иштар. Семь ступеней к Сатане
Шрифт:
Ну что ж, вероятно, завтра, вновь увидевшись с ним, я узнаю больше.
А Ева? Проклятый шпион Томас прервал нас тогда, когда я мог что-нибудь узнать о ней.
Ладно, поиграем с Сатаной — с некоторыми ограничениями.
Я уснул.
Глава VIII
Когда я проснулся, Томас выбирал в шкафу костюм. Я слышал, как в ванной шумит вода. Долго ли он находился в комнате, я не мог сказать. Несомненно, он тщательно обыскал ее. Я лениво гадал, что могло вызвать его подозрения. Взглянул
— Добрый день, Томас, — окликнул я. — Который час?
Он выглянул из шкафа, как вспугнутый кролик.
— Час дня. Я не стал бы вас беспокоить, но хозяин хочет позавтракать с вами в два.
— Хорошо. — Я направился в ванную. Пока я плескался, полу обдуманный план, который зародился, когда я засыпал, вдруг выкристаллизовался в сознании. Я попытаю счастья на отпечатках немедленно. Но — пройду не всю дистанцию. Мне многое нужно узнать, прежде, чем рисковать полной отдачей душой и телом.
Я надеялся, что лишь один из двух отпечатков будет его. В худшем случае мне предстоял год службы. Что ж, и против этого я не возражал.
В действительности я хотел противопоставить Сатане не удачу, а ум.
Я не хотел убегать от него. Мне хотелось стать частью его окружения, адское оно или нет. Баркер давал мне уникальное преимущество. Благодаря ему я вполне мог скинуть раскосого голубоглазого дьявола с его черного трона, разрушить его власть, и — что ж, не будем бояться слов — ограбить его.
Или, выражаясь более прилично, возместить тысячекратно то, что он у меня отнял.
У меня было двадцать тысяч долларов. В таком случае, чтобы расквитаться, я должен отобрать у Сатаны двадцать миллионов…
Вот это будет игра! Я рассмеялся.
— Вы веселый человек, сэр, — сказал Томас.
— Птицы, Томас, — ответил я, — поют везде. Везде, Томас. Даже здесь.
— Да, сэр, — сказал он, с сомнением глядя на меня.
Я был готов без четверти два. Лакей провел меня в зал, а оттуда еще в один лифт, который на этот раз поднялся гораздо выше. Я оказался в маленькой прихожей, ее единственная дверь охранялась двумя высокими рабами.
Пройдя через нее, я был ослеплен потоком солнечного света. Этот свет, казалось, сконцентрировался на девушке, которая привстала из-за стола при моем появлении. Это была Ева, но совсем другая, не та, которая так искусно помогала похитить меня накануне вечером. Тогда я счел ее весьма привлекательной, теперь же я понял, насколько несоответствующим было это определение.
Девушка была прекрасна. Ее ясные карие глаза серьезно смотрели на меня со странным вниманием. У нее была маленькая гордая головка, головка принцессы, в ее волосах солнечный свет выкрасил красным золотую диадему; рот выглядел еще соблазнительней, чем раньше; я глядел на ее губы, которые так безжалостно целовал, и щеки девушки
— Ева, это мистер Киркхем, — Консардайн, произнесший это, явно забавлялся. — Мне кажется, мисс Демерест и вы уже встречались.
— Думая, — медленно ответил я, — что вижу мисс Демерест впервые. Надеюсь, она… тоже будет так считать.
Я не мог извиниться иначе. Примет ли она протянутую оливковую ветвь? Глаза ее расширились, как от укоризны и удивления.
— Подумать только, печально сказала Ева, — мужчина так быстро может забыть, что целовал меня. Вряд ли это комплимент, а как вы считаете, доктор Консардайн?
— Мне это кажется невозможным, — правдиво ответил Консардайн.
— Нет, вздохнула Ева, — нет, мистер Киркхем. Не могу с вами согласиться, что это наша первая встреча. Знаете, у вас такой убедительный способ заставлять себя запомнить. А женщина не забывает так быстро, как ее целовали.
Я вспыхнул. Ева уже представила достаточно доказательств того, что она превосходная маленькая актриса. Но что означает этот эпизод? Я не верил, что она так оскорблена моими действиями в подземке: она для этого слишком умна. Но она мне не верила, я ей не нравился.
— Мои слова, — сказал я, — вызваны исключительно вежливостью. На самом деле, мисс Деверест, я считаю эти поцелуи щедрым вознаграждением за те неудобства, вызванные моим интригующим путешествием сюда.
— Ну что ж, — холодно сказала она, — в таком случае сделка заключена, и мы в расчете. И не утруждайте себя быть со мной вежливым, мистер Киркхем. Будьте сами собой. Так вы гораздо интереснее.
Я проглотил гневный ответ и поклонился.
— Совершенно верно, — так же холодно, как она, ответил я. — Во всяком случае, кажется, мне нет причин быть вежливым с вами.
— Вовсе нет, — равнодушно сказала она. — И, откровенно говоря, чем меньше я буду сталкиваться с вашей естественной сущностью, тем лучше для нас обоих.
У меня мелькнула мысль, что фраза какая-то странная. И в этих карих глазах была какая-то загадка. Что она хотела сказать? Хотела передать что-то, чтобы не заподозрил Консардайн? — Я услышал смешок, повернулся и оказался лицом к лицу с Сатаной.
Не знаю, долго ли он слушал. Взгляд его был устремлен на девушку. Я увидел, как вспыхнули его алмазные глаза, как какое-то дуновение пробежало по лицу, как будто скрытый в нем дьявол облизал губы.
— Ссоритесь? Нехорошо! — елейно сказал он.
— Ссоримся? Вовсе нет, — холодно возразила Ева. — Так случилось, что мне не нравится мистер Киркхем. К сожалению, это так. Мне кажется, лучше сказать ему об этом, чтобы мы в будущем избегали друг друга. Конечно, если вы не сочтете, что нам нужно быть вместе, Сатана.
Обескураживающе, мягко выражаясь. Я не пытался скрыть свою досаду. Сатана взглянул на меня и снова издал смешок. Мне показалось, что он доволен.
— Ну что ж, — мягко сказал он, — даже у меня нет власти над пристрастиями. Я могу лишь использовать их. Между тем, я голоден.