Корабль-призрак
Шрифт:
Шарапов же выдвинул под лампочку один из грузовых поддонов, взял с полки книгу и принялся читать.
Муса был просто в бешенстве. Всего за пару часов его положение изменилось коренным образом. Еще недавно он полностью контролировал ситуацию на танкере. Теперь же судно легло в дрейф. Силовую установку не восстановить, да и связи он лишился. Единственный спутниковый телефон на всем танкере оказался в руках диверсанта, которого он сам и его люди бездарно упустили. Самым страшным для Мусы обстоятельством была потеря связи с хозяином. Ведь без его разрешения он даже не мог расправиться
Все произошло так же, как в старом детском стихотворении про кузницу, в которой не было гвоздя. Мол, поэтому коня плохо подковали. Тот захромал. В результате командир отряда был убит, конницу разбили, войска разбежались. И все из-за какого-то злосчастного гвоздя, которому грош цена.
Командир террористов метал громы и молнии. Он отправил в судовые лабиринты три поисковые группы. На этот раз бандиты облазили практически все закоулки, которые им удалось отыскать. Но диверсант и старший моторист словно в воду канули.
Глава 6
Не зря контр-адмирал Нагибин говорил капитан-лейтенанту Саблину, что спутниковый телефон, позаимствованный им у главаря террористов Мусы, — кладезь полезных сведений. Именно благодаря разговорам с хозяином и прочим контактам, переданным Виталием куда следует, технарям и аналитикам удалось выяснить много интересного.
Контр-адмиралу стало ясно, что за человек стоит за спиной Мусы. Он понял, что случай с танкером — по большому счету всего лишь маневр, отвлекающий внимание от куда более масштабной террористической акции. Поэтому ему пришлось на ходу перекраивать спецоперацию.
Саблин оставался на судне. А вот Сабурова и Зиганиди срочно отправились в совсем другую часть света. Они должны были отыскать и обезвредить главного террориста, того самого кукловода, который дергал за веревочки, определяя все движения Мусы. Именно он отдавал ему команды, ведя при этом параллельную игру.
Прежде всего требовалось размозжить змеючью головку. Потом можно было надеяться на то, что удастся остановить события, разворачивающиеся на танкере, дрейфующем в Черном море.
Вот уже целых десять минут Зиганиди с Сабуровой дожидались за столиком уличного заведения, когда им принесут скромный заказ: два черных кофе и корзиночку с пирожными. От нечего делать они осматривались по сторонам. Тут-то Катя и увидела странную картину.
За соседний столик уселся белобрысый мужик лет тридцати, богатырской стати. Его джинсы и рубашка были мокрыми насквозь. Вода с них не просто капала, но струилась, стекала ручьями. Вероятно, он поднялся на террасу, где располагалось кафе, прямо из фонтана, бьющего внизу.
— Уан водка, — сказал белобрысый здоровяк официанту, подошедшему к нему и сохранявшему олимпийское спокойствие.
Видимо, этот крепкий блондин был не совсем уверен в том, что его поймут, поэтому он повторил, выставив указательный палец:
— Уан водка. Водка!
Гарсон вежливо кивнул и уточнил по-английски:
— Это все?
— Иди-иди, немчура! — сказал ему парень по-русски и махнул рукой.
На нового русского этот странный фрукт был явно не похож.
Дожидаясь
— Расплескалась синева, расплескалась. По петлицам разлилась, по погонам. Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась по суровым, по десантным законам…
Коля с Катей переглянулись.
Зиганиди выбрался из-за стола, подошел к белобрысому солисту и заявил:
— Привет, земеля! Ты что, второе августа празднуешь?
— Десант? — Парень встрепенулся и с надеждой посмотрел на Николая. — Слушай, а я тебя знаю. Точно!.. Мы же с тобой недавно на учениях были. Да и подругу твою помню. Вы же боевые пловцы. Круто вы нас тогда разделали!..
Коля прищурился, присмотрелся повнимательнее, и его губы тут же расплылись в улыбке. Он узнал в пьяном мужике того самого бывшего десантника, отставного старшего сержанта Толю, завсегдатая пейнтбольного клуба. Именно этот парень вместе со своими товарищами помог боевым пловцам подготовиться к проведению спецоперации.
— Здорово! — Зиганиди крепко пожал руку, протянутую ему, и тут же предложил: — Давай к нам за столик!
— С удовольствием.
Вскоре гарсон принес бывшему десантнику маленькую стопку водки. Толя брезгливо повертел стеклянную посудинку в пальцах и одним глотком употребил всю водку. Затем он вытащил из мокрых штанов пять канадских долларов и громко припечатал купюру к пластиковой столешнице.
— Сдачи не надо, — сказал Толик по-русски официанту, подошедшему на стук.
Как ни удивительно, канадцу перевод не понадобился. Он сгреб купюру, с достоинством кивнул и удалился.
— Ты в честь праздника в одежде купался? — спросил у бывшего десантника боевой пловец.
— Если бы!.. — живо ответил тот с нескрываемой горечью в голосе и объяснил: — Сам понимаешь, купаться в этот день — традиция. А раздеваться боялся, потому что опасался — последние штаны сопрут.
— Здесь, в Канаде? — не поверил его опасениям Зиганиди. — Канадцы кичатся своей честностью.
— Не знаю, чем они тут кичатся, но ободрали меня как липку, — заверил его Толик. — Приехал с пятью тысячами евро потусить. Хоккей посмотреть. Люблю эту игру. Познакомился с какими-то мужиками. Точно не скажу, но не канадцы. То ли молдаване, то ли венгры. Один даже по-русски чего-то кумекал.
— И что?
— А то! Показались серьезными мужики, в золотых цепях все. Прямо как наши братки. Говорят, мол, не фиг в этом Монреале ловить. Давай, дескать, мы тебя завтра отвезем. Тут в сорока километрах какой-то городок есть типа местного Лас-Вегаса с крутыми казино, бабами. Вот я и повелся. Выпили за это дело. В бар не пошли, решили прямо в хостеле у них дерябнуть.
— А поутру они проснулись? — к месту вспомнила Сабурова известное произведение Шукшина.
— Проснулся я один. Их уже и след простыл. Деньги мои вместе с ними свалили, — горестно уточнил Толик. — Они, гады, чего-то в водку намешали. Я сразу свалился, ничего не помню. Просто яма черная, и все. Провал.