Корабль-призрак
Шрифт:
Утолив свою жажду и голод, они разлеглись на тех местах, где были зарыты их деньги, и заснули крепким, живительным сном, в котором все так нуждались.
Филипп и Кранц стали обсуждать, как бы им покинуть этот остров и отправиться на поиски Амины. Последнее Кранц считал бесполезным: он был уверен, что ее уже нет в живых, но покинуть этот остров и попытаться достигнуть одного из населенных островов было необходимо, и, чтобы поддержать бодрость духа в Филиппе, он не высказывал ему своих предположений.
Решили построить легкий плот с хорошо приспособленным рулем и парусом. Но, — увы! — работать Кранцу и Филиппу над этим плотом пришлось одним, так как
Но и теперь кровопролитные схватки происходили почти ежеминутно. При таких условиях прошло около двух недель; сооружение плота понемногу подвигалось вперед. Некоторые из матросов проиграли все до последней копейки и были изгнаны товарищами на отдаленную часть острова из опасения, что они вздумают ограбить своих более счастливых товарищей. Кранц и Филипп предложили этим изгнанным из общества товарищей людям покинуть остров вместе с ними, но те угрюмо отказались.
Кранц теперь ни на минуту не расставался с топором; он сам срубал ежедневно одно-два дерева, необходимые для продовольствия людей, но не давал им в руки топора, чтобы избежать, с одной стороны, убийств, с другой, помешать этим безумцам добывать большое количество «тодди».
На шестнадцатые сутки пребывания на острове все деньги перешли в руки трех искуснейших и счастливейших игроков, и на следующее утро их всех троих нашли задушенными на берегу. Деньги снова поделили поровну, и игра началась сызнова.
— Чем все это кончится?! — воскликнул Филипп.
— Смертью всех остальных, всех до последнего! — мрачно сказал Кранц. — И мы ничего не можем сделать: никак не можем помешать этому!
Между тем плот был построен, и Филипп с Кранцем рассчитывали на другой день покинуть остров; поэтому они снесли на плот все, что думали увезти с собой, в том числе и значительный запас молодых и старых кокосовых орехов и, конечно, все имевшееся в наличности оружие. К несчастью, один из людей увидел оружие и, нырнув под плот, уже спущенный на воду, добыл себе тесак; его примеру последовали и остальные, и все вооружились, кто чем мог. Это вынудило Филиппа и Кранца ночевать на плоту и караулить всю ночь.
Всю ночь матросы играли и пьянствовали, а под утро все накинулись друг на друга, и произошла страшная схватка между проигравшими и выигравшими; в результате только трое остались в живых, но и из этих троих двое накинулись на третьего и убили его.
— Боже милосердый! — воскликнул Филипп. — Да неужели это Твои создания?
— Нет, — сказал Кранц, — это были служители дьявола, поклонявшиеся ему под
И, действительно, не успел Кранц договорить последнего слова, как один из уцелевших, воспользовавшись моментом, когда его товарищ отвернулся к нему спиной, воткнул ему свой тесак в шею, и тот замертво упал тут же.
— Ну, видите, не сказал ли я вам! — заметил Кранц и, вскинув мушкет, который он держал в руке, пристрелил негодяя.
— Вы нехорошо сделали, Кранц, избавив его от заслуженного им наказания! — заметил Филипп. — Он должен был остаться здесь один на этом необитаемом острове, лишенный возможности добывать себе пропитание, и умереть медленной мучительной смертью, окруженный грудами этого проклятого золота.
— Может быть, вы правы; но я не мог подавить своего возмущения этим предательским убийством. Теперь нам следует сойти на берег, собрать все их сокровища в одну общую груду и зарыть их в одном месте, чтобы, вернувшись, мы могли найти их в случае надобности; затем следует похоронить всех этих несчастных. Часть денег нам надо взять с собой: неизвестно, что с нами может случиться, а потому нужно непременно иметь возможно больше денег при себе.
На все это Филипп согласился, и весь следующий день прошел для них в работе. Для себя они взяли пятьсот червонцев и с рассветом покинули остров и, установив парус, поплыли в том направлении, где они в последний раз видели плот с покинутой на произвол судьбы несчастной Аминой.
ГЛАВА XXVII
Плот прекрасно слушался руля, был легок, прочен и шел довольно быстро. И Кранц, и Филипп хорошо отметили все особенности местоположения того острова, где зарыли золото и слитки, чтобы, в случае надобности, суметь опять найти этот островок. Поплыли они по направлению к югу, намереваясь осмотреть лежащий в этом направлении остров. Кроме поисков Амины они хотели отыскать направление к Тернату, так как король Терната имел сношения с португальцами, у которых в Тидоре был форт и фактория; оттуда можно было сесть на китайскую джонку, которые по пути в Бантам заходила на этот остров.
К вечеру они подошли к тому большому острову, что лежал у них на пути, и поплыли вдоль берега. Филипп жадно вглядывался в каждую малейшую подробность на берегу в надежде открыть какие-нибудь следы плота Амины. Но, — увы! — ни следов Амины, ни вообще следов человеческих здесь не было заметно.
Чтобы быть уверенными, что они не проглядели ничего, они пристали к берегу в маленькой бухточке и провели на берегу всю ночь, а когда рассвело, отправились дальше. Кранц стоял у руля и управлял плотом, что они делали поочередно. Филипп сидел в сторонке и молчал. Кранц оглянулся и заметил, что он держал в руке какой-то предмет и в глубокой задумчивости созерцал его.
— Что это у вас, Филипп? Портрет?
— Нет, это мой рок!
— Ваш рок? Что вы хотите этим сказать? Я уже не раз видел эту вещь у вас в руках и хорошо помню, как Шрифтен старался похитить ее. По-видимому, с этим предметом связана какая-то тайна, а если так, то теперь вы, думаю, достаточно знаете меня, чтобы удостоить меня вашего доверия.
— То, что вы мне друг, Кранц, я хорошо знаю и глубоко ценю; я знаю также, что мог бы вам довериться. Но вместе с тем мне почему-то кажется, что не следует сообщать вам тайны, связанной с этой реликвией. До сего времени о ней знали только моя жена и святые отцы!