Корабль в вечность
Шрифт:
— Я сражаюсь на этой войне гораздо дольше, чем ты, — сказала Салли. — Я сразу поняла, что уже слишком поздно. Ксандера взяли в плен еще утром. Лазутчиков было не догнать.
— В начале ты этого не знала, не могла знать, — заметила я. — Зак передал мне точные слова вестника.
— Зак, — повторила она с отвращением.
Не отвлекаясь, я продолжила свою мысль:
— Вам сообщили, что охранника Ксандера нашли в лесу мертвым. И больше ничего. О деталях — что тело уже остыло и окоченело, что его засунули внутрь дерева — ничего
— Может, и так, — ответила она. — День был чудовищный. Всех слов и разговоров не упомню. Кажется, ты кое-что упускаешь из виду, Касс: я помогаю Дудочнику руководить армией. И у меня нет ни времени, ни сил, чтобы замечать каждую деталь.
— Наоборот, — не сдавалась я. — Ты бы не занимала эту должность без способности все замечать. Ты бы не прожила так долго и не достигла всего, что имеешь, если бы не улавливала каждую деталь. Я знаю, насколько ты умна.
Она не ответила, и я развила свою мысль:
— Ты знала, что Ксандера схватили еще утром, потому что это ты сказала врагам, где его искать и в какое время.
— Я любила этого мальчика, — произнесла она.
— Знаю.
— Тогда зачем мне его предавать?
С неделю назад Салли сказала Заку: «Мне хватает мудрости считать смерть далеко не худшим, что может со мной случиться». Тогда разговор шел о баках, но я вспомнила дрожащие руки Ксандера, его охваченный огнем разум. Я сама пережила достаточно таких приступов, чтобы знать — это пытка.
Салли отступила к подоконнику, где лежал ее кинжал. И крепко за него ухватилась. Вена на тыльной стороне ее руки пульсировала.
— Он знал, что произойдет? — спросила я.
Она оценивающе посмотрела на меня. Во взгляде — ни тени стыда.
— Так он знал? — настаивала я.
Она пожала плечами.
— Он же был провидцем, Касс. — Салли помолчала. — Он никогда не говорил об этом. Хотя в последнее время ни о чем не хотел разговаривать. Но думаю, что он знал. И все равно решил пойти к целовальному дубу в то последнее утро. Он сам туда пошел.
Ее вдохи сопровождались слабым свистом. Стоило мне направиться к двери, она тоже шагнула туда, мгновенно встав между мной и выходом. Салли наблюдала за мной так же настороженно, как и я — за ней.
— Ты его предала.
Когда я сдвинулась влево, она повторила мое движение.
— Я его освободила, — ответила она.
— Это не тебе было решать.
Помню, она пришла ко мне и спросила, как помочь Ксандеру, а я сказала: «Никак». Неужели я подписала Ксандеру смертный приговор всего одним словом?
Я шагнула вправо. Она снова заступила мне путь, на этот раз быстрее. Из-за искривленных ног двигалась она с трудом, но гораздо стремительнее, чем я ожидала. Больше никакого притворства — Салли пыталась удержать меня в комнате.
Клинок, который она сжимала, был тем самым, что обычно висел у нее на поясе: тяжелый, с широким лезвием, с изогнутым зубчатым краем —
— Я сделала то, что должна была, — заявила Салли.
— Ты послала его на смерть. Как и его сестру.
— У меня не было выбора.
— О чем ты?
— Такова была сделка, — сказала она абсолютно спокойным голосом.
— Какая сделка? Перевал Луддитов и твоя жизнь? Ты купила себе возможность выбраться из переделки живой?
Она фыркнула.
— Ты правда считаешь, что жалкие остатки моей жизни хоть что-то для меня значат?
Я ей поверила.
Салли шагнула вперед с поднятым кинжалом. Я замахнулась, но попытка вышла вялой: я не могла заставить себя порезать эту дряхлую плоть, тощую и морщинистую, будто муслиновые мешочки с травами в кухне Эльзы.
Она действовала с удивительной скоростью. Даже не отводя взгляда от моего лица, Салли легко блокировала мой нож своим и выбила на пол.
— Успокойся, — прошептала она. — Касс, выслушай меня.
Мой нож скользнул куда-то под кровать, оставив меня безоружной. Салли еще держала свой, но не спешила воспользоваться преимуществом. Вместо этого просто перегородила выход и наблюдала за мной.
— Стоил ли того перевал Луддитов? — вновь спросила я, глядя, как пламя свечи отражается на ее широком клинке.
— Город голодал, Касс. Ты ведь хочешь спасти Шестое убежище? Если мы вызволим этих людей и доставим сюда, их придется кормить. И дело было не только в перевале Луддитов, — произнесла она.
— А в чем еще? Что еще тебе предложили, что стоило бы жизни Ксандера?
— Я не могла больше его защищать, — сказала она. — Он был окончательно потерян. Невероятно страдал. И не знал о нашем плане атаковать убежище — так что выдать информацию не смог бы. Ты сама это подтвердила: все, что он видел в последние дни — взрыв. Только нескончаемый взрыв. Им не удалось бы извлечь из него никакой пользы, даже под пыткой. Зато я могла кое-что спасти. Могла остановить голод в городе. Дать вам шанс накормить омег из Шестого убежища…
Она остановилась с открытым ртом. Чего-то Салли недоговаривала. Я собиралась задать вопрос, и вдруг все встало на свои места. Ее улыбка в тот день, когда мы обе смотрели на Палому и Зои через окно. Ее рука, скользнувшая по плечу Дудочника, когда она шла мимо — на кухне в ее доме на Затонувшем берегу. Солдат в Блэквуде, понявший, кто такой Дудочник, и отступивший назад. «Его не надо».
Глава 18
— Не говори Дудочнику и Зои, — сказала Салли. Это была первая просьба, которую я от нее услышала. — Не хочу, чтобы они винили себя.