Корделия
Шрифт:
Безмерно смущенная и обеспокоенная, Корделия старалась утешить и переубедить бедную женщину, но это не помогло. Потом Корделия весь день не могла выбросить из головы жалобный голос миссис Слейни-Смит, ее поношенное платье, загрубевшие от постоянной стирки руки…
— Ах, миссис Фергюсон, все эти годы — беспросветная жизнь! Он то и дело бывает "не в духе", часами ни с кем не разговаривает. Я подойду: "Позволь, я помогу тебе?" — но он держит меня на расстоянии, не пускает в душу. Он как будто постоянно
— Прошу прощения, миссис Слейни-Смит, мне бы не хотелось вмешиваться, но… Так уже бывало?
— Я сама постоянно задаю себе этот вопрос. Возможно, здесь все взаимосвязано. Мне известен один случай с горничной — тогда наш старшенький был еще совсем маленьким. Я застала их в холле и сразу все поняла — по выражению их лиц. Но это было семнадцать лет назад и не особенно серьезно. Может быть, это мюзик-холлы на него так подействовали? Ваш муж богобоязненный человек?
— Кажется, да.
— Ах, что ни говори, это совсем другое дело. Плохо, если человек живет без нравственного руководства. Бедные мои дети! У меня даже нет денег, чтобы они окончили среднюю школу.
— Позвольте мне рассказать Бруку, он наверняка поможет… я объясню как следует.
Ее собеседница бросила быстрый взгляд через плечо.
— Уверяю вас, миссис Фергюсон, это последнее, о чем я могла подумать. Мне стыдно за проявленную слабость. Но вы всегда были так добры. Прошу вас, не упоминайте больше об этом.
Тем не менее на следующей неделе миссис Слейни-Смит согласилась принять вспомоществование — при условии, что об этом не узнает мистер Фергюсон.
Корделия снова начала время от времени посещать фабрику и даже брала на себя руководство, если Бруку нездоровилось, а мистер Фергюсон был в отъезде.
К своему удивлению, она обнаружила, что пользуется авторитетом среди мастеров, она уже не была им чужой. Пусть она женщина, но в тот ноябрьский день они сообща спасали положение.
К этому же времени относится начало тактической борьбы между ней и мистером Фергюсоном по поводу воспитания Яна (коляска явилась маленькой победой Корделии, поскольку он считал ниже достоинства своего внука, чтобы его катали, выставляя на всеобщее обозрение).
Иногда побеждал он, иногда — она. Это еще нельзя было назвать кризисом. Открытая стычка произошла лишь однажды, когда Корделия поздно вернулась из поездки по магазинам и обнаружила, что свекор настоял, чтобы Яна посадили ужинать за общий стол со всеми, а когда ребенок опрокинул стакан с водой, ударил его по руке рукояткой столового ножа. Она как раз застала эту душераздирающую сцену. Последовал обмен колкостями в присутствии слуг.
— Ребенку всего полтора года! — бушевала Корделия.
— Дитя нужно приучать к дисциплине до двухлетнего возраста! Потом
— Неужели вы думаете, что таким образом можно добиться любви ребенка к отцу и матери?
— Мне никогда не приходилось жаловаться!
— Мой отец никогда не наказывал меня, — стояла на своем Корделия, — но мне ни разу не пришло в голову ослушаться.
— Да уж, действительно, — сказал мистер Фергюсон с той особенной интонацией, которую усвоил, говоря о ее отце.
— Я его безгранично уважаю!
— Уважение к отцу, — наставительно произнес мистер Фергюсон, — не есть какая-то особая добродетель, а священная обязанность. Для меня само собой разумеется, что вы уважаете отца. Что касается воспитания вашего собственного сына, то я допускаю, что материнское чувство мешает вам объективно судить. Вот тут-то и может пригодиться мой совет. У меня огромный опыт семейной жизни, тогда как вы — новичок в этом деле.
Как же с ним трудно спорить!
— В дальнейшем, — обратилась Корделия к няне Гримшо, — Ян будет принимать пищу в детской.
— Да, миссис Фергюсон, — ее интонация не оставляла сомнений в том, на чьей она стороне.
Мистер Фергюсон пристально посмотрел на невестку, и она впервые выдержала этот долгий, напряженный взгляд.
— Я потолкую об этом с Бруком, — буркнул он.
Глава IV
Корделия сидела за фортепьяно и наигрывала кое-какие несложные пьески из собрания нот своего мужа.
Сквозь распахнутые окна виднелась лужайка, залитые солнцем кусты.
Дядя Прайди, сидя в гостиной на коврике, строил рожицы внучатому племяннику.
Сие занятие было ему в новинку и все чаще отвлекало от мышей. В нем неожиданно проснулись разнообразные таланты по части развлечения маленького мальчика, которому только что исполнилось два года. В настоящий момент дядя Прайди таким образом сложил свой костлявый кулак, что он казался лицом старой женщины, с пуговками вместо глаз и носовым платком вместо шали.
Кончик большого пальца высовывался наподобие маленького красного язычка. Корделия прекратила играть, слушая веселый смех сына.
В комнату вошла Бетти — та, что сменила Веру, которая, в свою очередь, пришла на смену Патти, вышедшей замуж за водителя омнибуса.
— Прошу прощения, мэм, двое джентльменов хотят видеть мистера Томаса Фергюсона.
Дядя Прайди взял свободной рукой визитную карточку и впился в нее взглядом.
— Саймон? Саймон? Никогда о таком не слышал. Должно быть, это ошибка. Ведите их сюда. Нет-нет, юная леди, оставайтесь у фортепьяно.