Кордон
Шрифт:
А что если, не прекращая огня по неугомонной русской батарее, нащупать другое место и вторично высадить десант?
Противник вводит в бой стоящие до сих пор в резерве корвет «Эвридика» и бриг «Облигадо». Они расположились против межсопочного перешейка. Перед ними на открытой площадке установлено пять орудий. Корабли открыли по ним огонь. В это время батареей командовали лейтенант Евграф Анкудинов и корпуса морской артиллерии прапорщик Николай Можайский. Они подменили лейтенанта Александра Максутова, временно убывшего с группой авроровцев на помощь стрелковым отрядам. Но вражеский десант отбит, и князь с людьми вот-вот появится на сопке.
На Перешеечной
— Братцы! Выпал наш черед показать себя молодцами! — подбодрил их лейтенант Анкудинов. — Постоим, богатыри, земли русской, за матушку-Россию!
— Не горячитесь! Стрелять прицельно, хладнокровно, — дал последние наставления прапорщик Можайский.
С корвета и брига раздались залпы. Одни ядра не достали берега, другие улетели через перешеек в гавань, третьи шлепнулись в откосы сопок. Батарея ответила метким огнем. Получив пробоины от первых выстрелов,
корвет и бриг переместились в более безопасный район, ближе к Сигнальному мысу. Но по перешейку стрелять оттуда было неудобно, как и с перешейка по кораблям.
— Прекратить огонь! — скомандовал Анкудинов. — Он вначале не понял замысла противника. «Ищут пологий склон, — догадался лейтенант. — Корабли готовятся высадить десант». Он приказал развернуть орудия влево и нацелить их в то место, где неизбежно окажутся гребные суда. «А что враг намеревается делать дальше? — недоумевал Анкудинов, зная, как крут к обрывист берег Сигнальной сопки. — Единственное место, удобное для высадки десанта, — перешеек. Но ведь тут мы с пятью орудиями…»
Лейтенант рассуждал, а враг действовал. Двенадцать гребных судов приближались к сопке. «Ну что ж, — подумал Анкудинов. — Это их просчет». Он подал сигнал губернатору о приближении морского десанта. Прошла минута, и уже по бону через гавань спешили к Сигнальной сопке стрелки. Не терял время и Анкудинов:
— По десанту противника — пали!
Прицельный залп пяти орудий внес среди десантников замешательство. Над одним баркасом взметнулось перебитое весло, от другого отлетели щепки, третий пошел ко дну, оставив на воде истирично кричавших и отчаянно барахтавшихся людей.
— Молодцы! — прокричал Анкудинов. — Заряжай!
После второго залпа с перешейка десантники, видимо
поняв, что идут на верную смерть, повернули гребные суда в обратную сторону.
— Вот это правильно! — «одобрил» их действия прапорщик Можайский. — Чего зря рисковать!..
С отходом десантников канонада начала стихать. Последние залпы сделали «Президент» и «Форт». Перестрелка прекратилась. Этим и кончилось в половине седьмого вечера трудное и жесткое сражение. Корабли противника отошли на место прежней стоянки.
В девятичасовой непрерывной битве 20 августа защитники Петропавловска потеряли из нижних чинов шесть убитыми, двенадцать ранеными, положены в лазарет капитан-лейтенант Гаврилов, инженер-поручик Мровинский, и (к каким чинам их отнесешь!) осколками бомб покалечены два мальчика-кантониста…
Усталое, чермное солнце медленно опустилось за горизонт. Небо окрасилось багровым заревом.
ПОХОРОНЫ
21 августа Фебрие де Пуант распорядился временно, до взятия Петропавловска, похоронить Дэвида Прайса на берегу Тарьинской бухты. Пусть, мол, тело командующего
Это произошло во время минувшего сражения, так трагически закончившегося для союзной эскадры. Вестовой матрос, метавшийся по фрегату в поисках какого-то офицера, случайно оказался в каюте, где на смертном одре лежал Дэвид Прайс. Моряк издал дикий вопль и, выскочив за дверь, с проворностью обезьяны полез по вантам грот-мачты. Думая, что вестовой сошел с ума, моряки стащили его с реи и хотели упрятать в изолятор, но тот побожился, что рассудок не потерял. В то же время он уверял, что, когда забежал в помещение, где лежит Дэвид Прайс, собственными глазами видел, как покойник стряхнул с себя покрывало и повернул к нему голову…
Фебрие де Пуант понял, что примерно так оно и было — корабль от стрельбы ходил ходуном, от того и слетело с умершего покрывало, болталась голова. Однако нелепый слух, обрастая дополнительными подробностями, распространился по всем экипажам. После ужина все нижние чины, англичане и французы, знали, что покойник Дэвид Прай с поймал за руку пробегавшего мимо вестового Вильяма Бреффа и сказал ему: «Прекратите бессмысленное побоище! Неужели вам не понятно, что русские Петропавловск не сдадут?» При этом командующий осуждающе покачал головой.
Парадоксальный слух встревожил Фебрие ду Пуанта не на шутку. До фанатизма религиозная матросская и солдатская масса искренне верила нелепым разговорам, и это могло отрицательно сказаться на состоянии боевого духа эскадры. Пр иказав офицерам любыми путями развенчать болтунов с их вздорными выдумками, адмирал заторопился с похоронами командующего. В спешном порядке была создана похоронная команда, куда вошли по нескольку офицеров от экипажей и десятки нижних чинов. Траурную процессию возглавили Фебрие де Пуант и на-
чальник группы английских кораблей Фредерик Николь-сон. Трупы перенесли на пароход «Вираго». Экипажи, поочередно простившись с командующим и погибшими сослуживцами, разошлись по своим местам. Им предстояла адская работа — исправлять на кораблях многочисленные повреждения, восстанавливать выведенные из строя орудия, спасать от смерти раненых.
Пароход направился в Тарьинскую бухту. Адмирал и офицеры облюбовали на восточном берегу отлогое место, окруженное зелеными зарослями. Матросы вырыли большую яму для братской могилы, рядом — маленькую, неглубокую (все равно скоро придется раскапывать) для Дэвида Прайса. В несколько рядов, в пять ярусов уложили трупы нижних чинов. Моряки, морские пехотинцы, англичане, французы — вперемешку. Дружно, плечо к плечу, воевали люди, пусть и тут лежат вместе. «Спите, отдыхайте, боевые друзья! Да будет чужая земля для вас пухом!..» Осторожно, в шесть пар рук, опустили в могилу тело адмирала. Долго водил он эскадру по морям и океанам. Безвременный нашел конец… «Полежи, адмирал, рядом со своими людьми. Скоро перенесем тебя в Петропавловск. Ты, Дэвид Прайс, заслужил отдельной почести, и павшие в бою не будут на тебя в обиде…» Посыпалась в могилы сырая земля. В воздухе прогремели выстрелы. Без гробов, но честь по чести, с соблюдением всех воинских канонов похоронены люди. Матросы и солдаты начали лопатами выравнивать надмогильные насыпи. Установили два креста. Один, что поменьше, помечен латинскими буквами «D. Р.». Насыпи аккуратно обложены дерном.