Корень зла среди трав
Шрифт:
Клавдий Мамонтов вспомнил соцветия в кустах и траве рядом с телом Натальи Гулькиной, он еще про себя тогда назвал их «дудником». Однако название растения, которое душитель засунул в рот женщине, осыпав им ее полуголое тело, – борщевик.
– В заключении написано, что на момент обнаружения тела давность срыва соцветий более семидесяти двух часов. Пожухшие, высохшие, – прочел он дальше в предварительном исследовании.
– Солнцепек, жара, они просто завяли, – констатировал Сиваков. – В зное все дело. Давность смерти Гулькиной два-три часа, зонтики душитель сорвал после убийства. Использовал как знак и украшение. Коллеги ошиблись насчет семидесяти двух часов.
Глава 11
Дела почтовые
Прозекторскую полковник
В кабинете патологоанатома, примыкавшем к прозекторской, они вместе с Сиваковым еще раз тщательно осмотрели одежду почтальона. Форменная синяя почтовая куртка-ветровка, черные брюки, застиранный хлопковый джемпер, нижнее белье, носки и резиновые боты. За полтора месяца, прошедших с момента убийства, одежда в пакете для вещдоков заскорузла, от нее несло плесенью. Мертвая Суркова почти сутки пролежала в кустах под дождем, на мокрой раскисшей земле. Однако одежда действительно оказалась целой, неповрежденной. Душитель с вещами жертвы не манипулировал.
Полковнику Гущину прислали из Чеховского УВД по электронной почте часть материалов уголовного дела по Сурковой – и они с Сиваковым внимательно рассмотрели фотографии с места убийства – в каком точно положении находился труп почтальона. Первая жертва лежала на боку. Скрюченные пальцы сжаты, полны травы, – видимо, в агонии она царапала землю и рвала растения рядом с собой. Однако никаких цветов на ее лице и форменной куртке полковник Гущин на фотографиях не увидел.
Затем он осмотрел почтовую сумку, сверился с описью – квитанции о получении пенсий и пособий, пачка газет и два журнала – литературный и исторический, а также несколько рекламных буклетов в конвертах с адресом дома-музея Мелихово.
Из личных вещей – потрескавшаяся пластиковая косметичка с пудреницей и дешевой помадой, расческа, две коробки лекарств – желудочные, для улучшения работы желчного пузыря и БАД для печени, как определил патологоанатом Сиваков, кошелек – в нем проездной на автобус, служебное удостоверение, карта Сбербанка и наличные в размере тысячи рублей.
К описи сотрудники местной полиции приложили рапорт – почтовое отделение дважды обращалось с запросом с просьбой вернуть квитанции о получении пенсий и пособий для своей отчетности. А вот личные вещи покойной остались невостребованными.
Полковник Гущин связался с участковым, обслуживавшим территорию, и вызвал его к себе. Сверился с домашним адресом Сурковой в рапорте оперативников – та проживала в Рабочем поселке, – позвонил начальнику местного отделения полиции, чтобы тот подключил участкового, обслуживающего адрес проживания убитой, труп которой родственники фактически бросили в морге.
Параллельно он ознакомился с рапортом о проверке мобильного Сурковой. Его нашли в кармане форменной куртки. Убийца телефоном не заинтересовался. В рапорте значилось, что мобильный находился в нерабочем состоянии: из-за дождя под лежавший на боку труп натекла лужа, и карман непромокаемой куртки не спас мобильный от попадания влаги. Но телефон все равно направили на исследование, чтобы попытаться извлечь информацию. Полковник Гущин позвонил чеховскому эксперту – за солидный срок, прошедший с момента убийства, наверняка готовы результаты. Однако эксперт его не особо обнадежил. Мобильный полностью пришел в негодность из-за влаги. Перечень звонков на номер запросили, и он поступил от оператора связи. За истекшие полгода он насчитывал порядка четырехсот пятидесяти входящих номеров. И практически на каждый Суркова отвечала.
– Мы до сих пор проверяем по списку, – сообщил эксперт. – Она не страшилась мошенников, охотно общалась, перезванивала сама – рекламщикам, любому спаму. Большая часть номеров из категории спама. Есть еще два номера ее почтового отделения, частые регулярные взаимные контакты с коллегами и начальством. Служебные дела почтовые.
– А ее родственники? – спросил
– Мы проверили двести пятьдесят номеров, еще двести осталось, уж такой она гиперактивный абонент, – ответил эксперт. – Я связывался с участковым насчет ее близких. Он ответил: есть проблемы. Какие – не уточнил.
– За полтора месяца не удосужился выяснить и помочь вам? – полковник Гущин раздраженно хмыкнул.
– Если бы телефон не вырубился от воды, мы бы сами начали с «контактов» и узнали номера людей ее ближайшего круга. – Деликатный эксперт не желал в разговоре с большим главковским начальником подставлять нерадивого коллегу-участкового.
– Ладно, продолжайте работать по списку, держите меня в курсе, – подытожил полковник Гущин.
В управлении полиции его уже ждали и тайно готовились – гроза из главка нагрянула! Явился участковый из Трапезникова. Он ждал Гущина возле дежурной части. Полковнику выделили лучший кабинет – явно чтобы задобрить, соломки подстелить. На столе сиротливо лежало тоненькое уголовное дело – не густо материалов собрали по убийству почтальона. Полковник Гущин пролистал его – помимо копий, что присылали ему на электронку, он всегда предпочитал работать с подлинными процессуальными документами. Однако и дело его не особо порадовало.
– Полтора месяца, воз и ныне там, – объявил он оперативникам и участковому. – А в Сарафанове, не столь уж далеком от вас, еще один случай нападения на женщину. И опять удушение веревкой.
– Мы нападение на Суркову идентифицировали как убийство с целью ограбления. Она ж почтальон, – за всех ответил трапезниковский участковый – в летах, ровесник Гущина, седой, кряжистый, по виду бывалый и флегматичный.
– Я в курсе, – Гущин кивнул, – чего вы здесь себе навоображали и наработали за полтора месяца. Но факт в том, что ее задушили, но не ограбили. И кошелек ее цел, и деньги, и карта.
– Денег в кошелке с гулькин нос, карта Сбербанка без ПИН-кода обычному налетчику не нужна, кибермошенники картами промышляют. – Участковый не боялся грозного полковника Гущина и умел постоять за себя и сплоченный полицейский коллектив местных. – Его, по нашему мнению, интересовали пенсии, наличка. Где-то порядка ста тысяч, а порой и больше налом, купюры, резинкой банковской перетянутые. Я… то есть мы с опергруппой сочли, что нападавший сумку почтовую проверил, но денег в ней не нашел. Дни, когда почтальон на дому своих подопечных посещает, определенные. Но в мае порядок меняется из-за праздников. На Сурковой – форменная одежда, сумка почтовая. Моя… то есть наша основная версия заключалась в том, что ее выслеживали и подстерегли с целью ограбления. Только вышла накладка непредвиденная. Суркова большую часть пенсий и пособий уже успела раздать.
– Какая еще накладка? – полковник Гущин созерцал участкового сквозь очки.
– Тонкости почтовиков. Давайте проедем в здешнее отделение, Федор Матвеевич, они вам сами объяснят. Чтобы вы нас бездельниками и дураками не считали, – мятежно возвестил участковый. – Мы сразу с коллегами маршрут ее досконально для себя составили, изучили подробно. У меня карта, план, – он достал планшет и начал неловко тыкать негнущимся пальцем в экран. – Ее обычный многолетний маршрут. Точнее, фрагмент его. Добралась автобусом до Трапезникова, дальше явилась по адресу к двум пенсионеркам в Шлехове, вручила пенсии, забрала квитанции. Затем пешком отправилась в деревню Зуйки, но там сейчас дачи сплошняком. Адрес проживания еще одного клиента – он инвалид. Вручила ему пенсию. Из Зуйков пешком мимо Трапезникова на автобусную остановку к автотрассе, – участковый водил пальцем по карте. – Весь путь пролегает в основном по густонаселенной местности – дачи, проезжая дорога сельская, вдоль нее магазины – «Садовод», «Все для дома», продуктовый, – перечислял он. – А вот здесь она всегда сворачивала в поле и срезала большой участок до автобусной остановки напрямик через луг и рощу. Единственное тихое, безлюдное место на всем ее маршруте – лесополоса с кустами в трехстах метрах от шоссе. Если ее выслеживали специально, то здесь и подстерегли и напали.