Корея. 1950

Калинин Даниил Сергеевич

Янки также отвечают майору из «Гарандов»– то ли еще не подтащили станкачи, то ли угла вертикального возвышения на станках не хватает, чтобы достать наших…

Впрочем, даже если и так, американцы точно решат последнюю проблему в ближайшие минуты. Быстро прокрутив все это в голове, я жестом приказал Бёму оставаться на месте — а сам, обогнув каменный «бруствер», быстро пополз вниз, к убитым дозорным.

У последних ведь есть «Гаранды» — а без винтовок нам с Бёмом до леса никак не достать…

Мне вновь приходится ползти по камням — но кажется, в последние дни это стало уже обыденностью, нормой. Гораздо страшнее острых камней будут пули винтовочного калибра, если кто из янки

заметит мое движение… Но кажется, обошлось. Я поравнялся с первым из мертвецов, убитым Бёмом в самом начале перестрелки — рядом нашлась и выпавшая из руки граната. Бросив на неё взгляд, я замер на мгновение, покрывшись холодным потом — усики предохранительной чеки разжаты, американец пытался ее вытащить! Но «лимонка» по-прежнему не взорвалась… Не желая рисковать, я вначале крепко стиснул гранату в онемевших пальцах, прижав спусковой рычаг к ребристому корпусу — после чего надавил на чеку, вгоняя ее до упора в паз, и развернул усики.

И только после позволил себе облегченно выдохнуть…

Искомое оружие нашлось быстро — осколки крепко покоцали деревянное ложе и приклады «Гарандов», но затворы свободно ходят, а стволы винтовок вроде как целы. Сложнее было с бандольерой под магазины М1 — ее пришлось снимать с мертвеца, стараясь при этом как можно меньше шевелить тело павшего врага… Лишнее внимание янки мне ни к чему.

Вот только тело убитого оказалось неожиданно тяжелым и неповоротливым — а когда я все же перевернул его, снимая пояс-бандольеру, в ноздри шибанул тяжелый запах крови и нечистот из распоротого осколками живота… И лишь аромат крепкого алкоголя кое-как примирил меня с ситуацией — в уставной фляге янки, также прикрепленной к поясу с подсумками (всего их семь штук) было явно что-то крепкое! Но, увы, фляжку также пробил довольно крупный гранатный осколок — и во время всех моих манипуляций с ее бывшим владельцем, большая часть алкоголя была бессовестно разлита…

Мне хватило всего одной бандольеры — моя собственная во время бегства по лесу никуда не делась; также у мертвого янки обнаружилась пара гранат, что последний крепил к поясным подтяжкам. Забрав их вместе с патронташем и подцепив за ремни обе винтовки, я пополз назад… И едва не нарвался. Пуля ударила совсем рядом, буквально в десяти сантиметрах от головы! Но одиночная винтовочная, не пулеметная очередь…

Впрочем, я не стал делать ставки на случайно ударившую в мою сторону пулю-дуру — и, резко вскочив, побежал вперед так быстро, как это только вообще возможно!

Короткие перебежки здесь и сейчас мне вряд ли помогут — неизвестный стрелок меня УЖЕ заметил и УЖЕ вскинул оружие. Остается только петлять и надеяться, что враг окажется не столь опытен и везуч, чтобы достать из винтаря бегущую цель на дистанции более, чем в двести пятьдесят метров!

А вжикнувшие сзади пули, ударившие по камням, лишь убедили меня в догадке, что первый выстрел не был случайным…

Но ставка на бег и слабую стрелковую подготовку янки себя не оправдала: очередной кусок горячего свинца рванул левую руку — и инерции удара оказалось достаточно, чтобы бросить меня на камни.

Глава 17

20 октября 1950 года от Рождества Христова. Округ Хванджу, провинция Хванхэ. Горная система Тхэбек южнее Пхеньяна.

Майор Михаил Кудасов, военный советник при Корейской народной армии.

…- Вот и меня, Бём, подковали.

Кореец согласно кивнул, помогая бинтовать левую руку — словно бы понял о чем речь, ага. Хотя может, сейчас как раз и понял…

Зацепило

меня по касательной — пуля вырвала добрый клок ткани из ватника и рванула мясо. Но в целом, все не так страшно: обработав края раны остатками трофейного алкоголя и перебинтовав ее трофейным же индивидуальным пакетом, мы остановили кровотечение. Вопрос, какие там грязные нитки могло занести под бинт — это уже совсем другой вопрос. Вполне может начаться опасное воспаление — но до него, как бы странно сейчас это ни звучало, еще нужно дожить…

После того, как я упал на тропе и распластался на камнях, стараясь не шевелиться, вражеский стрелок прекратил огонь, сочтя, что крепко меня подковал. Да, собственно, сначала так оно мне и самому показалось — но, чуть придя в чувство, я отчетливо закричал Бёму, было дело сунувшемуся меня эвакуировать:

— Нет! Бём, нет!!!

Вот тут-то и сработал языковой барьер. Несмотря на то, что осназовец служил под началом Гольтяева — и, как я надеялся, понимает самые простые русские слова… Но то ли в горячке боя товарищ не понял, что я призываю его остаться на месте, то ли просто не расслышал, но Бём уже двинул вниз по тропе. И мне не осталось ничего иного, кроме как вскочить на ноги — и дунуть наверх со всей возможной скоростью! Надеясь, что неизвестный стрелок в этот раз не успел вовремя заметить цель и вскинуть оружие…

И ведь сработало же!

Но все это — лишь крошечный эпизод разгорающейся схватки. В дело вступили пулеметы врага, заливающие гребень скального выступа ливнем свинца. И естественно, при таком противодействии огонь наших товарищей мигом ослабел… До моего слуха донесся пока еще единичный, отчаянный крик смертельно раненого человека, вложившего в последний выдох все отчаяние так рано ушедшей жизни… А судя по тому, насколько реже доносятся очереди ДП, Паша хоть и ведет бой, но вынужден постоянно менять позицию. Хорошо хоть, бойцы из батальона Кима были вооружены трехлинейками, и смогли поделиться с нами винтовочными патронами калибра 7,62x54!

Так что теперь у Гольтяева хотя бы боезапас имеется… Еще бы имелась возможность его использовать, когда вспышки ДП-27 всякий раз ловят на прицел вражеские пулеметчики! И что самое поганое — основная масса солдат врага под прикрытием станкачей уже двинула вперед… Но не густой толпой баранов, следующих на убой — а поотделенно, разреженным строем и короткими перебежками.

Однако же американские пулеметчики чересчур увлеклись майором осназа — ну, а заодно и корейскими стрелками, пытающимися вести огонь рядом с ним. В нашу же с Бёмом сторону очереди станкачей пока не летят — что логично, ведь мы с товарищем разместились в стороне от прочих бойцов группы, на самой оконечности скального гребня… Зато мне самому отчетливо видны вспышки пламени на раструбе одного из американских «Максимов»!

— Бём! Смотри туда… «Браунинг», понимаешь? Вместе, да?!

— Да, да.

Кореец проследил взглядом за моей рукой, указывающей на станковый пулемет янки, после чего важно закивал в ответ. В конце концов, название станкача должно быть наверняка известно осназовцу… Мой красноречивый жест с укладыванием винтовки на каменный бруствер Бём зеркально повторил — значит, понял и общий смысл моей задумки.

Я успел уже немного ознакомиться с устройством М1 «Гаранд». И прежде, чем забрать трофейные винтовки, предусмотрительно поставил их на предохранитель, оттянув назад рычажок в передней части спусковой скобы. Теперь же, сдвинув предохранитель вперед, я оттянул рукоять затвора до упора назад — выщелкнув досланный до того патрон. После чего нажал на незаметный рычажок-«клавищу» слева от ствольной коробки, аккуратно достав полупустую пачку на восемь патронов.