Корея. 1950

14 октября 1950 года от Рождества Христова. Горная система Тхэбек южнее Пхеньяна.

Майор Михаил Кудасов, военный советник при Корейской народной армии.

…Незнакомый, непривычный гул нарастает неспешно, отзываясь эхом из-за поворота дороги, петляющей промеж сопок. Но вот он становится громче, отчетливее — и над долиной, наконец, показалось винтокрылое чудо американской авиатехники… Какое-то игрушечное, тонкое, с маленькими «салазками» вместо шасси

и длинным хвостом-трубой, к концу которой крепится малый винт. Крошечная, стеклянная кабина на двух человек, очень напоминающая воздушный пузырь-переросток! Но пара пулеметов на боковой подвеске как-то смазали общее впечатление слабости и уязвимости вражьей машины…

Хотя, самое обидное — геликоптер ведь впервые разработал наш, русский авиаконструктор Игорь Сикорский. А он строил самолеты еще для царской армии в годы Германской войны — и бомбардировщик «Илья Муромец», и первый русский истребитель С-16, все это творения Игоря Ивановича! А вот теперь создания русского гения воюют против… Против…

Я усмехнулся краешком губ. Сказать, что против «нас», имея в виду соотечественников Сикорского, будет не совсем объективно. Ведь помимо двух военспецов, вынужденно присоединившихся к группе бойцов Корейской народной армии (против приказа верховного!), в нашем сборном отряде состоят исключительно корейцы… Идейные коммунисты, для кого идеология Марксизма-Ленинизма была духовным стержнем, объединившим их против еще японских оккупантов.

А то ведь «самураи» в свое время «резвились» в Корее с жестокостью, мало уступающим зверствам япошек в Китае 30-х годов!

Сложно сказать, о чем думал и что чувствовал Сикорский, работая в США — и создавая очередные летательные аппараты для американской армии. Да пусть даже он строил их для гражданской авиации! Тот же геликоптер по замыслу есть поисково-спасательная машина, способная эвакуировать пострадавших (в том числе и в горах), приземляясь на относительно ровную площадку без аэродрома… Но прошло несколько лет — и вот уже машины Сикорского ведут разведку для армии янки. А некоторые модернизированные модели ощетинились пулеметными стволами…

Хотя, быть может, наш талантливый авиаконструктор ничего такого и не думал, и не предполагал. Все же США довольно долго держали некую форму нейтралитета по отношению к СССР до Отечественной — а во время ее так и вовсе стали союзником.

Кто же знал, что уже всего пять лет спустя союзники схлестнуться в бою?

Мне стало не по себе при мысли, что вражеские летчики вот-вот обнаружат наспех замаскированную в скалах батарею — и я поспешно отвел взгляд от геликоптера:

— Пригнитесь!

Юонг, «толмач» — и бывший командир батареи (он «уступил» мне должность, будучи наводчиком-снайпером, более эффективным именно в этой роли), быстро перевел приказ для бойцов. Не хватало еще, чтобы янки, почуяв чужой, полной страха и ненависти взгляд, обратили внимание на скопление кустарника в перемычке промеж сопок! Стегнув по ложным зарослям пусть даже парой дежурных очередей… На войне — нашей, Отечественной — такое происходило зачастую: и немцы, и сами красноармейцы нередко чуяли чужое присутствие, обращенный из засады, враждебный взгляд, направленный в спину. Вон, майор-осназовец еще во время занятий с личным составом объяснял, что в засаде нужно максимально успокоиться, отвлечься, расфокусировать взгляд — или даже мысленно представить себя неподвижным, неодушевленным камнем… Конечно, звучит бредово — но так ведь говорил об этом не какой-нибудь

ярмарочный шарлатан, а офицер ГРУ с боевым опытом.

Не знаю, помогло ли нам то, что я приказал личному составу распластаться у орудий, или нет — но геликоптер бодро полетел вперед, не обратив на нас ровным счетом никакого внимания! А ведь янки вполне могли разглядеть с воздуха небольшие, приземистые орудия М-42, наспех укрытые срезанным кустарником и камнями — увы, маскировочных сетей корейцы не сохранили… Впрочем, тот факт, что обученная мной батарея в хаосе беспорядочного отступления сохранила три исправных орудия и несколько снарядных ящиков, говорит о многом! Ведь сейчас армия Южной Кореи и силы ООН (в основном американцы и британцы при некоторой поддержке турок) наступают на Пхеньян едва ли не быстрее, чем бронетанковые кулаки вермахта в июне-июле 41-го… И сохранить орудия, рискуя самой жизнью — дорого стоит.

Как, впрочем, и согласиться стать заслоном на пути многократно превосходящего врага, имея лишь призрачные шансы уцелеть… Но мои батарейцы устали бежать и оглядываться назад — нет, мое решение устроить засаду они восприняли с суровой решимостью людей, готовых поставить жизнь на кон, лишь бы крепко ударить в ответ!

Что же касается вражеских летунов… Скорее всего, они следят за противником на дороге, надеясь увидеть хвост отступающих на север частей КНДР — или развернутые прямо на дороге заслоны противотанковой артиллерии. А то и вкопанные в землю танки Т-34–85 или легкие самоходки СУ-76 под прикрытием какого-то количества пехоты… Уж как-то так вышло, что в период наступления американцев и их союзников, наши корейцы не смогли толком организовать сильных ударов из засад — вроде тех, что осенью 41-го наносили танкисты Катукова по стальным клиньям панцерваффе…

Да и то сказать — каким было начало войны! Армия КНДР и качественно, и количественно превосходила войска Южной Кореи и прибывший сперва контингент ООН. В том числе и в наземной технике, имея на вооружение вполне себе мощные, современные танки Т-34–85 — и с лучшей стороны зарекомендовавшие себя самоходки СУ-76. В свою очередь, советской «броне» противостояло лишь незначительное число легких американских танков «Чаффи» М24… Правда, последний вооружен довольно сильным для легкого танка 75-мм орудием — но в поединках с экипажами «Чаффи» корейские танкисты неизменно выходили победителями!

Однако, несмотря на старания советских военспецов и довольно интенсивную подготовку, у северокорейских танкистов не было того бесценного боевого опыта, что наши экипажи получили в ходе ВОВ. И когда при Инчхоне корейцы впервые столкнулись с куда более мощными «Паттонами», «Першингами» и даже модернизированными «Шерманами» (причем американцы-то как раз имели боевой опыт, включая и бои на западном фронте!), «тридцатьчетверки» и «сушки» запылали… Тем более, на момент контрнаступления врага у ООН был и заметный количественный перевес в бронетехнике.

Ладно, что об этом горевать — не хватило опыта у танкистов Северной Кореи и их военачальников для организации эффективных танковых засад. Как впрочем, и у нас в 41-м, пока комбриг Катуков не вступил в бой под Орлом и Мценском… Но сражались корейцы храбро, до последнего — подбив какое-то число новеньких «Першингов» и модернизированных «Шерманов» с новой пушкой… Впрочем, «танки с танками не воюют», верно? Не знаю наверняка, кто это сказал — но сам-то я еще застал время, когда основным противником танков на полях Великой Отечественной оставались противотанковые орудия.