Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории
Шрифт:
В 80-е гг. РК сделала важные шаги на пути укрепления своей научно-технологической базы. Тяжелая зависимость в этой сфере была одной из узловых проблем неоиндустриального развития. В 70-х гг. отчисления «Самсунг электроникс» японским фирмам за предоставленную технологию и дизайн нередко достигали 50 % валовой экспортной выручки. Но шаг за шагом конгломераты освобождались от этого тяжелого груза. Развертывая свою научно-исследовательскую базу, чэболи на контрактных условиях стали привлекать лучших иностранных инженеров и техников. К концу 70-х гг. «Самсунг» становится одним из крупнейших мировых экспортеров электроники и бытовой техники.
В период четвертой пятилетки не только не понизилась, а, напротив, возросла роль государственного
В 1987 г. министерство науки и технологии РК приступило к реализации 15-летнего плана научно-технического развития РК, в котором основной акцент экономического планирования государства был сделан на внедрение новых разработок в сфере электроники и химии, информатики и автоматизации, аэронавигации и космологии. Выведенный в 1993 г. на орбиту первый исследовательский спутник был создан на базе национальной технологии. Доля затрат на научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы (НИОКР) в РК в 1993 г. достигла 2,7 % ВВП, что соответствовало тогдашнему уровню высокоразвитых стран Запада.
В последние два года четвертой пятилетки среднегодовые темпы экономического роста достигли 12 % по сравнению с 8 % в предыдущие годы. «Экономическое чудо» продолжало набирать темпы, и основным его источником были трудовые ресурсы. В 60-е – 80-е гг. удельный вес трудовых ресурсов в общем приросте ВВП составлял 30,8 %. К началу 80-х гг. несколько выросла средняя зар плата рабочих и служащих индустриального сектора, сократился разрыв между доходами беднейших семей и среднего класса, еще более уменьшилась рабочая неделя, увеличилось число профсоюзов. Тем не менее, труд южнокорейских рабочих в начале 80-х гг. был одним из самых низкооплачиваемых во всей группе неоиндустриальных стран Азии (примерно 250 долл. в месяц).
Одним из важных признаков «авторитаризма модернизации» было дальнейшее сращивание военно-бюрократической элиты с финансово-промышленными группами. Юридическим прикрытием этого процесса стал Закон о политических фондах, принятый в декабре 1980 г. По этому закону помимо ассигнований из госбюджета партия могла создавать «группу финансовой поддержки», в которую входили коллективные и индивидуальные члены. Формально ФПГ было рекомендовано воздерживаться от выражения своих материальных пристрастий определенной партии, но это правило легко обходилось с помощью замаскированных организаций и подставных лиц. И наиболее рельефно это проявилось в деятельности таинственного «Фонда Ильхе», возникшего в октябре 1988 г. для сбора пожертвований на гуманитарные цели. Формально фонд создавался как неправительственный центр проведения независимых международных, экономических, политических и социальных разработок. Однако за этим внешне вполне благопристойным академическим прикрытием действовала крупная финансовая структура, которой без какого-либо контроля, единолично распоряжался Чон Ду Хван. В числе основных спонсоров фонда оказались такие могущественные корпорации, как «Хёндэ», «Самсунг», «Дэу», «Лакки Голдстар» и др.
Расследования, проведенные в годы Шестой республики по требованию оппозиции, выявили неприглядную картину коррупции, казнокрадства и спекуляции, в которых было замешано самое близкое окружение Чон Ду Хвана, и в частности его супруга Ли Сун Джа. В июне 1981 г. под ее эгидой была создана «Ассоциация воспитания нового поколения», которая получала крупные правительственные дотации и одновременно солидные частные пожертвования. Собранные таким путем средства лишь в минимальных размерах шли на благотворительные нужды и бесконтрольно расхищались. «Первая леди» не смогла объяснить, куда исчезли бесследно 42 млн вон
Другие представители семейно-родового клана Чон Ду Хвана без стеснения использовали политическое влияние в целях личного обогащения. Так, младший брат супруги президента – Ли Чан Сок, занимавший пост президента частной корпорации, многие годы обладал монопольным правом высокоприбыльных поставок сырья Пхоханскому металлургическому комбинату. А старший брат президента Чон Ду Хвана – Чон Ги Хван, крупный полицейский чин, за обеспечение «крыши» ежемесячно получал наличными с компании по реализации рыбопродуктов в Сеуле 10 млн вон. (За это уголовное преступление он был позднее в годы демократической власти осужден на 4 года тюрьмы.)
Чон Ду Хван, покинувший пост президента под напором демократической оппозиции, был вынужден публично извиниться перед народом за беззакония и произвол, процветавшие в его бытность на посту главы государства. При этом он заявил о добровольной передаче государству всего своего имущества – семейной резиденции, личных активов на сумму 3 млн долл. и 20 млн долл. наличными из сейфа Консультативного совета старейшин – бывших государственных чиновников. Но эти запоздалые акции не спасли в дальнейшем генерала от ареста и суда.
Достижения администрации Чон Ду Хвана в экономической, технологической и внешнеторговой сфере не сопровождались, однако, позитивными сдвигами во внешней политике РК. После принятия в 1981 г. решения МОК о проведении XXIV Олимпиады в Сеуле ожидалось существенное ослабление напряженности на Корейском полуострове и активизация межкорейского диалога. Эти надежды, к сожалению, не оправдались. В ответ на форсированные военные приготовления в РК КНДР отказалась от участия в играх, а затем организовала ряд опасных провокаций, которые возвращали две Кореи в состояние холодной войны.
7 октября 1983 г. группа северокорейских диверсантов, находящаяся в Рангуне (Бирма), на территории пагоды Шведагон взорвала мавзолей, на котором в это время должен был находиться Чон Ду Хван, совершавший визит по странам Азии. Глава военной хунты не пострадал, по скольку опоздал на мероприятие. Но взрыв был такой силы, что уничтожил 21 и ранил 26 человек, в числе которых были ключевые министры обоих государств. Террористов, пытавшихся уйти в джунгли и далее к таиландскому побережью, где их должна была подобрать подводная лодка северян, схватили, и они признались, что заброшены из Северной Кореи на сухогрузе «Тонгон». Все они были приговорены к смертной казни. Одновременно был выслан весь состав посольства КНДР, что повлекло за собой разрыв бирмано-северокорейских дипломатических отношений.
Провал тайной операции, а главное – невероятный шум, поднявшийся в мировых СМИ, не обескуражил северян. Вслед за отказом от участия в Сеульской олимпиаде северокорейские спецслужбы решили взорвать один из самолетов южнокорейской компании ”KAL”. Акция была проведена 29 октября 1987 г., т. е. примерно за год до Олимпиады, когда «Боинг 707», выполнявший рейс 858 между Багдадом и Сеулом, внезапно исчез над Андаманским морем, не успев даже подать сигнала «SOS».
Все пассажиры и экипаж – 115 человек погибли. Прослеживая в тот же день маршрут полета лайнера, полиция Абу Даби обратила внимание на двух подозрительных лиц – пожилого мужчину и молодую женщину, которые сошли со злополучного рейса. По паспортам это были отец и дочь – граждане Японии, однако электронный запрос показал, что документы фальшивые. Пару арестовали, но они тут же попытались принять сильнодействующий яд. Мужчина скончался на месте, а его «дочь» была спасена и дала сенсационные показания: оба «туриста» были профессиональными северокорейскими разведчиками и, выполняя задание, оставили на борту лайнера взрывное устройство, спрятанное в транзисторном приемнике. Разразился крупный дипломатический скандал, но северяне заявили, что это «провокация самих южнокорейских реакционеров» с целью скомпрометировать КНДР.