Коричневый Предел. Там, где зимуют раки
Шрифт:
— Но тела могут разложиться? — поморщился премьер-министр.
— Нет, заклинание не позволяет этому произойти. Только Стихия Огня и Земли может справиться с таким источником.
— Значит, у нас одна надежда — император Шамри и его мастера Стихий, — задумчиво произнёс Заххар.
— Да, но в первую очередь необходимо отыскать, где магистр Рифальд держит гробы с телами мёртвых магов, — подытожил отец Лазурий.
«Предоставь это дело мне, — вмешался Грэм. — Теперь я знаю, что именно надо искать».
«Чем быстрее ты их отыщешь, тем лучше».
—
— Магия Мёртвых действительно похожа на некромантию, и в какой-то мере ей и является, но не совсем, — взгляд старика стал отрешённым, словно он смотрел куда-то вглубь себя, — Хотя в основе всё-таки лежит принцип взаимодействия противоположностей.
— Как это? — Заххар удивлённо приподнял бровь.
— Попытаюсь объяснить: когда тебе жарко, то ты стараешься найти прохладу, от холода спасаешься теплом. Так?
Премьер-министр и Валдек кивнули.
— Жизнь берёт силу в Смерти, а Смерть — в Жизни. Простой обыватель назовёт это некромантией, но высшие маги видят то незначительное различие, которое и отделяет Магию Мёртвых от какой-либо другой магии. Ко всему прочему маг, прежде чем совершить ритуальное убийство, должен получить добровольное согласие. Это позволяет избежать образования инферно. Добровольное согласие на смерть оберегает мага-исполнителя от отката, от обратной реакции на использование магии Мёртвых.
— Простите, отец Лазурий, но по мне что некромантия, что магия Мёртвых — всё едино, — премьер-министр явно не хотел вдаваться в подробности. — Главное для нас — не как это всё назвать, а как справиться с этим. Армия Рифальда наступает, уничтожая всё на своём пути, не щадя стариков и детей. Мы вынуждены отступать…
— Теперь я ещё больше боюсь за внука, — губы старика дрожали. — Если этот дурачок попадёт в лапы Рифальда, то я даже представить боюсь, чем это может закончиться для мальчишки.
— Вы же сказали, что обряд добровольный, — вырвалось у Заххара.
— На такое ни один здравомыслящий маг не пойдёт, значит, Рифальд нашёл способ воздействовать на их сознание. Так что ему помешает сделать то же самое и с Вашеком, если не приведи Владыка, мальчишка окажется у него?
От слов отца Лазурия веяло страхом за внука. А раз старик боится, то значит, на это есть веские основания.
— Но Рифальд никогда не получит согласие от Вашека, — настаивал Заххар.
— В экстренных ситуациях этот факт можно опустить, Рифальд переживёт откат, у него достаточно сил. А убийство одного или двух человек таким способом не вызовет глобального инферно, — у отца Лазурия затряслись руки.
— Насколько я помню, то в прошлый раз вы отыскали его с помощью амулета, — премьер-министр подал старику бокал с красным вином, чтобы тот немного успокоился.
— Теперь паршивец подготовился к побегу основательно и оставил амулет дома…
— Вот ведь… — Заххару хотелось выругаться. — Сделаем так: вы располагайтесь в своих комнатах. Надеюсь, ещё не забыли, где они
«И заодно договорюсь с доктором на счёт Софьи», — подумал про себя премьер-министр.
До Арлила оставалось чуть больше суток полёта. Ши'А неторопливо изучала возможные места посадки космолёта. Покинув реальность, подсознание драконы плавными движениями стало неторопливо прощупывать составляющие пси-поля приближающейся планеты. Квертонайская гряда отпала сразу же. Пси-поле высокогорья оказалось пустым и молчаливым. Просмотрев его один раз, Мать драконов решила больше к нему не возвращаться. Зато две других точки заслуживали более подробного изучения.
Ангриарские горы дракона помнила ещё с тех времён, когда посещала их, будучи Владыкой Предела. Где-то там находиться Плачущий камень, один из девяти чекпойнтов, если конечно, время и войны не стёрли его с лица Арлила. Прощупав пси-поле гор и страны, на территории которой они находились, дракона чуть было не захлебнулась в потоке энергии, исходящей оттуда. Вернувшись в оболочку реальности, Ши'А немного отдохнула и вновь направила своё подсознание на изучение пси-поля планеты, направив его к третьей возможной точке посадки.
Что-то холодное и колючие, словно мириады острых тоненьких иголочек проскребло по ней. Дракона дёрнулась и потянулась навстречу к странному ощущению. Соприкоснувшись с ним полностью, Мать драконов протяжно взвыла. Давно, очень давно она не ощущала такого — поток подсознания миллионов разумных, слитых в единое целое. Плотный, колючий, отдающий привкусом металла на зубах — липкий страх смерти. И хуже всего, что он являлся порождением человеческого социума.
Любые другие страхи индивидуальны и меняются очень быстро, не оставляя после себя след. Но только лишь один-единственный страх растёт и преумножается, поглощая вокруг себя пространство — страх смерти. От него веет могильным холодом, запахом бьющегося в агонии раненного зверя, мокрой землёй и гнилыми листьями. Поддавшись ему человек или иное разумное существо, перестаёт адекватно мыслить и логически рассуждать. Индивидуум становиться частью стада, бегущего сломя голову с выпученными глазами, ничего не видящим перед собой и ничего не слышащим. На свете не существует более опасного и непредсказуемого, чем стадо, гонимое вперёд страхом смерти.
Дракона плюнула с досады. Неужели так сложно жить бок о бок не враждуя, не завидуя соседу? Неужели люди так никогда и не научаться уважать ближнего своего? Нет, не любить, хотя бы уважать! За его труд, за то дерево, которое он посадил и вырастил, за нарисованную картину или построенный дворец, за песню, спетую неумелым голосом, но от чистого сердца, за каравай хлеба, испеченный с любовью. Люди!!! Разве, это так сложно для вас — не завидовать и не пакостить, не плевать в душу другому? Не стремиться отобрать у соседа того, чего нет у тебя? Почему людям так сложно не быть тварями?