Коридор
Шрифт:
– Фотомодель, – даже не моргнув глазом, выпалил он.
– Что-то я о такой никогда не слышала. Вы, наверное, все это опять выдумали. Как тогда про полеты в космос. И никакая она не фотомодель… а одна из ваших ЗНАКОМЫХ, – слово знакомых она произнесла с особой деликатностью. – Разве может быть фотомодель с фамилией Шифер? Вы бы еще Мюллер сказали. Она, наверное, хрома на правую ногу и дурна собой.
– Да я бы не сказал.
– В любом случае, это не мое дело. Какая мне разница, врете вы или нет. – Хильда пыталась изобразить внутреннее спокойствие, но у нее это плохо получалось.
– Лежите и не двигайтесь, я к вам загляну минут через тридцать,
– Хильда еще раз мельком обернулась и исчезла за дверью.
После ее ухода Карл погрузился в переваривание произошедшего, шаг за шагом проходя все заново. Через минут пять начало действовать лекарство, заводя в голове хоровод легкого головокружения, которое с каждой минутой все больше усиливалось.
– «Да, все-таки она еще та штучка. Теперь понятно, про кого говорят: «В тихом омуте черти водятся». Вот такой вот чертенок с пушистым хвостом», – подняв голову, он увидел, что содержимое банки почти на исходе. А значит, скоро снова придет она.
Его с какой-то двойной силой клонило ко сну. Обычно после самой капельницы он еще минут десять держался молодцом. А тут еще бутылка не закончилась, а в глаза хоть спички вставляй.
Неожиданно внимание привлек странный гул, доносившийся из приоткрытой форточки. Его монотонное жужжание чем-то походило на пчелиный рой. Но механический характер звука все интенсивней стал зарождать в душе тревогу. Не успел он толком осознать, что происходит, как сначала где-то вдалеке, а потом совсем близко истошно завыл сигнал воздушной тревоги. Одновременно с сиреной захлопали выстрелы зенитных орудий, батарея которых находилась совсем рядом с госпиталем.
Опасность напрочь улетучила признаки сна, окончательно приведя его в чувство, но лекарство уже действовало вовсю, причем с небывалой до этого силой. Скорее всего, это было вызвано тем, что обычно процедура происходила во второй половине дня, после обеда. А тут утром, да еще до завтрака…
Непослушной рукой резко выдернув иглу из вены, он попытался встать. Гул самолетов тем временем возрос до необычайной силы. Создавалось такое чувство, что они находились уже прямо над госпиталем.
Это был уже второй бомбовый налет, под который он попадал за время пребывания здесь. Первый случился в ночь на пятые сутки. Тот раз, правда, все обошлось. Сигнал о воздушной тревоге был подан заблаговременно, и за ним успели прислать двух санитаров с носилками. Сейчас же все было совершенно иначе, он уже сам мог передвигаться с помощью трости. Но полное отсутствие координации не давало ему никаких шансов спуститься самому в подвал, в котором находилось спасительное убежище.
Дверь резко отворилась, на пороге стояла взволнованная Хильда. Быстро догадавшись, в каком он состоянии, она тут же подбежала к нему, пытаясь помочь подняться.
– Это я во всем виновата, – произнесла она дрожащим от волнения голосом. – Мне же доктор сказал после завтрака.
– Хильда, успокойтесь, все будет в порядке, – попытался
Новый, более грозный звук привлек их внимание, и это было ничто иное, как рев приближающихся к земле бомб. Карл резко обернулся в направлении окна и тут же потерял равновесие, увлекая за собой Хильду.
Почти одновременно с их падением за окном раздалась серия мощной канонады. Она была такой силы, что, казалось, голова не выдержит и расколется надвое. Уже после третьего разрыва в комнату влетели осколки выбитых стекол. По-видимому, бомбы ложились где-то совсем рядом, потому что комья земли влетали в разбитую глазницу окна при каждой новой детонации.
Все вокруг как будто остановилось. Каждый взрыв казался последним, что он услышит в этой жизни. Страх полностью парализовал тело, а в голове билась только одна мысль: «Только не сюда. Только не сюда».
Немного ослабев, канонада стала медленно удаляться, пока через какое-то время не стихла вовсе. Только сейчас Карл понемногу стал осознавать, что пережил, и в голове медленно стал гаснуть тот всепожирающий ужас, сковавший тело и разум.
Все это время он лежал на спине и смотрел в одну точку на потолке. Сверху, прикрыв его своим телом, лежала Хильда. От волнения и страха ее всю трясло мелкой дрожью.
– Хильда, с вами все в порядке? – голос Карла прозвучал так слабо и незнакомо, что он его сам не узнал.
– Да, – дрожащим голосом ответила она.
Подняв голову, Хильда посмотрела на него заплаканными глазами
– Прости меня, я не думала, что все так произойдет. Милый, я ведь тебя чуть не потеряла. Как я могла быть такой дурой?
– Успокойся, все уже позади. Мы живы. И слава богу.
– Ты когда-нибудь простишь меня?
– За что, глупая? Ты ведь мне жизнь спасла, – Карл взглядом указал на торчащие из матраца стекла.
Хильда еще раз крепко прижалась к его щеке. Потом, нежно приподняв его голову, она с опаской поцеловала край губ, затем еще раз. Не в силах больше сдерживаться, Карл ответил на ее призыв. За всю свою жизнь он повидал многих женщин, и было много разных губ и поцелуев, но этот нельзя было сравнить ни с чем. Он был кокой-то особенный. Такое чувство человек испытывает только раз в жизни, при первом поцелуе. И сейчас она вновь сумела передать ему этот удивительно-волнующий миг.
– А, вот вы где! С вами все в порядке?
В коридоре возле процедурной стоял доктор Хубер. Наконец, поняв, чем они до его прихода занимались, он улыбнулся и отвернулся вполоборота.
– Мне, конечно, все равно, но там идет доктор Кох, и ему наверняка не понравится, что пациенты проходят «половое лечение», – довольный своим остроумием, он еще шире заулыбался.
Хильда, успевшая подняться на ноги еще при первых словах доктора, теперь помогала проделать то же самое Карлу. С ее помощью он уже почти успел добраться до края кровати, когда позади раздался недовольный голос доктора Коха.