Коридор
Шрифт:
– Да, ты прав, – в его манере перешел на крик Карл, – ты во всем прав, раз об этом так уверенно говоришь. Я такой, – от его неожиданного напора Хельмут слегка опешил. – Но самое печальное, что я не помню того, в чем ты меня обвиняешь. Ни черта не помню. Так что мое пренебрежение, которое ты здесь так тонко прочувствовал, можешь засунуть себе в…
Видимо, не ожидая такой реакции, Хельмут стоял у окна, не зная, что делать дальше.
– Ты, что, действительно ничего не помнишь?
– Представь себе, нет. Вы там, что, между собой все сговорились задавать мне этот идиотский вопрос?
Напряжение
– Нет, просто как-то странно все это от тебя слышать. Я много раз видел, как люди умирают физически, но ни разу не видел
– как морально.
– Спасибо, подбодрил.
В палате опять воцарилось молчание. После этого инцидента, который, вероятно, был уже исчерпан, им вдруг стало не о чем говорить. – «Да, кто бы мог подумать, что пару минут скандала прервет полугодовую склоку. Все-таки иногда поорать друг на друга, оказывается, очень полезно»
– Тебе уже, наверное, сообщили веселые новости нашего полка?
– не зная с чего начать, завел разговор Хельмут.
– За исключением твоих похождений на гауптвахте, никаких.
– Деревня ты глухая, и новости у тебя оттуда, – ничуть не обидевшись, продолжил тот свой рассказ. – Когда тебя впервые навестили оберст и Отто, они на самом деле ездили совершенно не к тебе, а на доклад к начштаба нашей эскадры. И только на обратном пути посетили твою персону. Но не это главное. – Хельмут начал методично мерить комнату шагом. – Так вот, ты ничего не заметил необычного в поведении Кюстера?
– Вроде нет, если не считать, что я его видел впервые в жизни.
Хельмут странно покосился, но потом, поняв, о чем это он, продолжил рассказ.
– Приехал он, значит, в штаб, а там уже собрались все наши доблестные «помощнички» – командиры трех секторов зенитных
батарей и этот тощий «муравей» в очках с локатора. Ну, начали, как всегда, с него. Намылив как следует шею всему их пункту раннего оповещения, начштаба принялся, как и положено, за нас. Кюстер встал и доложил, что штафелем майора Бренеке был сбит один Б17,– Хельмут изменил мимику лица, превратив ее из пародии на докладчика в свое собственное – Представляешь, сбил весь штафель, а записали его только Шефу и Отто.
Последнюю реплику Хельмут произнес с особым сарказмом.
– Ну, так вот, он продолжает. – «Потерь нет, два пилота ранены. Один легко, а второй в средней степени тяжести. Машины повреждены, но подлежат восстановлению». – Его слегка «подрали » и отпустили с миром. Самолеты как-никак до города дошли, а начальство, сам знаешь, не особо любит рвущиеся рядом бомбы.
Хельмут перестал ходить по комнате и, усевшись на подоконник, продолжил свой рассказ с каким-то нахлынувшим на него подозрительным спокойствием.
– И вот уже возле самой двери Кюстер услышал такое, от чего этим артиллерюгам сразу места мало стало. А услышал он примерно следующее. – Хельмут перевел дыхание, чтобы сделать правильную интонацию, похожую на докладчика. – «29 мая. 17:35 в сектор «JQ» вошли три группы американских бомбардировщиков Б–17 общей численностью 12 единиц. После две группы ушли в сектор «HQ», и весь огонь был сосредоточен на оставшихся самолетах. В результате заградительного огня был сбит один бомбардировщик на обратном
10
Харикейн – истребитель королевских ВВС Великобритании, принимавший основное участие в «Битве за Англию». К середине второй мировой войны он безнадежно устарел. Всему виной была сложность в пилотировании, неэффективное вооружение, а также слабые на тот момент скоростные характеристики.
Судя по выражению лица, он еле сдерживался, чтоб не расхохотаться.
– Как говорит Отто, у Кюстера от злости аж усы зашевелились. Испуганный «муравей» с локатора тут же защебетал, что никаких истребителей сопровождения в тот день замечено не было. Но оберст его уже не слушал. Он и без этого знал, что Харикейны
– это миф. Да и что им здесь делать, с их-то дальностью?
– А тот уже давай отвираться, что, мол, высота была 7900, облачность сильная и так далее. Подошел тогда Кюстер к нему и говорит: «Вы осел, господин майор, и уши у вас подходящие». По утверждению Отто, Кюстер был прав. Уши у того и вправду были не дай бог каждому.
Для пущей наглядности Хельмут приставил ладони к вискам, пытаясь доходчивей передать образ того самого майора.
– «А чтобы они у вас лучше отрастали», – продолжил он, – «я вам в ближайшие дни пришлю Военный справочник Люфтваффе и новый цейсовский бинокль». – Майор почему-то обиделся и чуть не набил Кюстеру морду прямо в кабинете начштаба. К несчастью, их вовремя разняли, и до мордобоя дело не дошло. Но, тем не менее, этот инцидент здорово «приподнял» настроение нашему начальству. Отто говорит, оно целый день его дергало по поводу и без, а когда они вечером вернулись в полк, то этот старый пень не придумал ничего умнее, как устроить большой сбор, на котором полчаса выговаривал нам, что думает о нас и наших родителях. Все-таки он как был кавалеристом, так и остался.
– То есть кавалеристом?
– Ну, в прошлую войну, – сделав паузу и с наигранным восхищением посмотрев на Карла, он продолжил. – Теперь я точно верю, что ты ни хрена не помнишь. Ведь именно ты закрепил за ним эту кличку.
– Да?
– Так и есть. Скажи, Карл, – неожиданно переменил тему Хельмут – как это, ничего не помнить?
Пройдя по диагонали палату, он уселся на кровать, подвигая Карла.
– Ты долго думал над этим вопросом?
– Да нет. На «губе» все равно делать нечего, вот я и подумал. Как это можно ничего не помнить?
– Если ты такой любознательный, то можешь зайти в соседнюю палату, куда после бомбежки привезли старика, потерявшего зрение, и поинтересоваться у него, как это можно еще ничего и не видеть.
Хельмут как-то странно, непонимающе улыбнулся, а потом, когда до него дошло, начал громко хохотать.
– Слушай, а я раньше за тобой этого не замечал.
– Чего?
– Чувства юмора… Ты меня первый раз подловил.
– У тебя все впереди, скоро это будет традицией.
– А это правда, насчет старика?