Корм вампира
Шрифт:
Чех махнул рукой и вернулся за штурвал, обрывая разговор.
— До берега нам топлива хватит? — Морпех не понаслышке знал о прожорливости мощных моторов и теперь беспокоился совсем не зря: один раз чудо уже произошло и дразнить небеса, испрашивая второго раза, совсем не хотелось. — Или, придется "ковер-самолет" запрягать?
— Хм… А ведь и верно… — Олег уставился на вояку прищуренным взглядом, от которого по спине побежали мурашки. — Можно же запрячь твой артефакт в катер? Заодно и топливо побережем, и от шума избавимся!
— Тогда надо постепенно двигатель отключать… — Вродек задумался, что-то
— Тогда… Глуши все сейчас. — Решил Бен, понимая, что эти двое уже спелись, и спорить с ними совершенно не имеет смысла: все едино заставят сделать так, как они решили. — Завтракаем и занимаемся… Вашими идеями…
Через два часа, катер с четырьмя свечами вдоль бортов, бесшумно летел над водой в сторону уже виднеющегося вдали, берега…
… В тех измерениях, где о существовании вида "хомо" либо не знали, либо ходили легенды, "ковер-самолет" отдыхал всей своей многомерной душой. Время там текло иначе, наполнение эйгисаколебалось от тотальной единицы до бесконечного нуля — выбирай на вкус, цвет и форму. Только не ошибись при выборе, а то схарчит более многомерная структура, и имени не спросит!
Маленький "кокон…", наученный опытом и впечатленный однажды увиденным поглощением, старался держаться с краю, не привлекать к себе внимания и держать открытым "черный выход". А лучше — пару. Что ни говори, а общение с человеком, накладывало на него свой отпечаток, вызывая целую бурю непонятных чувств, эмоций и новых ощущений, развивающих и приводящих в ступор — одновременно. Именно Бен Аркан, с его опытом и короткой, по меркам артефакта, линией жизни, стал любимейшим Хозяином, раскрывая новые горизонты совершенствования и развития. Многому научился он, просеивая воспоминания и опыт, прислушиваясь к беседам и новым лицам, появляющимся на пути своего Владельца.
И вот — новое открытие!
Оказывается, тянуть легче, чем толкать!
А плыть — намного легче, чем таскать на себе всю эту компанию, пусть и по очереди!
Глава 19
****
В книгах, с героическими названиями, с героически длинными именами главных героев, водящих за собой дружины и армии, поражающих врагов одним своим царственным пуком с дальнего расстояния или запросто выходящих "один на тысячу" — и это только до завтрака! — нигде не описывается размер памперса "главперса"; кто ему его меняет, когда тот уже не может двигаться и, самое главное, где он берет непостижимый уму запас этого, стратегически ценного, предмета?!
Тут пара брюк уже не только ценность, но и редкость!
Особенно моего размера… Безразмерного…
Врут все авторы, списывая появляющиеся из "ниоткуда" вещи на "стратегические склады", "правительственные бункеры" и прочие прекрасные "вентилируемые овощехранилища" всех мастей, масштабов и времен постройки. За всем нужен человеческий глаз, досмотр и крепкая память. Иначе все это барахло сваляется, сопреет, сгниет, покрывшись плесенью или растрескается, от пересыхания. Или, что происходит намного чаще — все просто разворуют и растащат по сундукам запасливые соседи, с крепкой крестьянской душой,
За двадцать лет вампирокалипсиса человечество разыскало все склады, прошерстило все заброшенные города, вскрыло убежища и бункеры, что находились на консервации и теперь чесало затылок, припоминая как это — прясть, сучить нить, ткать и шить.
Хорошо было обувщикам, до тех пор, пока не закончились синтетические подошвы и клей к ним.
"Заначка" армейцев, разграбленная Арканом на острове, снабдила его десятком комплектов одежды и обуви, всевозможного размера, кроме моего… Вродеку тоже достался камуфляж и крепкие ботинки с высокими голенищами, у которых, за время хранения, пропали шнурки, рассыпавшись на гнилые нитки.
Оборотень долго артачился, не желая принимать подарок и подольше оставаться в волчьем облике. Артачился до тех пор, пока разозленный морпех не отвесил ему полноценного пинка, приподняв волчью тушку на метр вверх, сломав хвост и, судя по визгу, больно ущемив "самолюбие" чеха.
Урок пошел впрок и теперь Вродек бегает вместе со мной, лишь иногда перекидываясь волком.
Сейчас мы упрямо топаем в город, в котором, по словам Бена, все еще можно чем-то поживиться…
… Наше прибытие на берег земли обетованной, соединено-штатовской, состоялось в три часа дня и сопровождалось треском, матами и побитостями всего экипажа катера, отвлекшегося на послеобеденную сиесту и честно задремавшую после ночных треволнений и беготни.
Как потом выяснилось — я просто срезался, оборотня разморило, а Бен… Бен просто стал жертвой привычки: артефакт чувствовал своего владельца, задаваемый курс и останавливался, когда надо сам, без единой подсказки со стороны своего владельца.
Учитывая, что мы все-таки плыли, а не летели по-над водами, то и остановился артефакт только тогда, когда выволок катер на берег и уткнулся дном о камни пляжа, над которым, с диким хохотом, летали чайки и тыкали в нашу сторону крыльями, черными и красными лапами, острыми носами, потешаясь над сухопутными, возомнившими себя водоплавающими.
Восстановлению катер не подлежал и мои мечты добраться на нем до соседнего континента, и без того фантастичные, остались мечтами.
Пришлось устраивать схрон, старательно его маскировать, а затем, с руганью, вскрывать и отправлять Бена с товаром, к Алексу: собачий холод быстро расставил все по местам, напоминая, что теплые острова и широты Нью-Йорка "две большие разницы", как говорят в очень веселом городе, который очень не любил Утесов.
Бен обернулся за сутки, сменяв оставшийся непобитым алкоголь, на теплую одежду.
В тот день Вродек и заполучил пинка.
Низкий поклон мастеру — он загодя стачал мне зимнюю обувку, в количестве целых трех пар!
Блин… Да я, по жизни столько зимней обуви в доме не держал: на одной родине были "праздничные" сапоги да "ежедневные" валенки, а на другой… Сапоги сменились крепкими ботинками… Вот и вся разница… Уж сколько Настена со мной не воевала, толку не было…
— Хорошо, что холодно! — Бен остановился и прислушался. — Зверье упылило куда потеплей, Хозяева — то же. Топай в свое удовольствие! А воздух, воздух-то какой! Хоть ножом режь!