Корм вампира
Шрифт:
— Думаю, с другой стороны тоже много что "рассказывали". — Примирительно поднял руку, я. — И, да, думаю, "мои" знают. Флот, он хоть к суше отношение имеет отдаленно-снабженческое, тем не менее — за свои семьи держится. У вас, кстати, то же самое творится. Если капитаны не полные дебилы — всегда добром расходились. "Нос", конечно, показать норовили, но…
— С тобой совсем не интересно, Олег. Нет в тебе азарта и патриотизма. Только практицизм, цинизм и психология. — Бен покрутил в руках стопку, с налитым
Ошибался Бен — патриотизма во мне хоть отбавляй, только вранья я нажрался на две жизни вперед, оттого и жизнь наша, с Настеной, пусть и не была медово-шоколадной — всяко было, но вот вранья — не было. И "контора" наша, военно-морская, далеко не святая, своим старалась не врать.
Это журналистам плели, что хотели.
А теперь, уж нам с Беном-то, делить точно нечего.
Оба — бездомные, не вписавшиеся в эту реальность, вояки-мародеры.
Не брал меня сегодня спирт, гарантируя завтра с утра дикий сушняк.
Растревожил душу склад и разговор за столом ее не успокоил.
Пришла пора посмотреть правде в глаза — поодиночке, малыми группами — мы обычный корм.
Корм вампира, который бегает, блеет и кормится сам, не требуя ни теплых овинов, ни заготовки сена.
Корм, который прибежит сам, стоит только поманить пальчиком, напомнив о вечной молодости, силе, скорости и власти. Особенно — власти.
Выбравшись из-за стола, подошел к огромному окну и минуту, если не больше, пытался понять, как оно открывается.
Оказывается, на себя и — вбок, скользя на запыленных полозьях-направляющих в сторону стены.
Совершенно упоительно, по-дурацки устроенная система открывания.
Смысла ее я не понял, но раз столько лет прослужила верой и правдой, значит, сделали с троекратным запасом, как положено.
Ледяной воздух ворвался в кухоньку и разочаровано выметнулся обратно в окно, оставив после себя морозную свежесть и крупинки снежной пыли, острые и быстро тающие.
Высунувшись в окно, утвердил локти на подоконнике и замер, разглядывая творящийся внизу бедлам.
Занесенные снегом крыши авто, одно даже щеголяло сине-красными мигалками, разбитые витрины в супермаркете напротив — не забыть туда наведаться — и пустота. На нетронутом снегу нет даже птичьих следов, не говоря уже о следах всяких разных, диких животных.
Ветер приносит частицы свежести из недалекого, свежевыросшего леса, но до конца атмосферу страха, за эти двадцать лет, так разогнать и не смог.
Странно…
Природа должна торжествовать, а вместо этого — тишина и отсутствие зверья.
— Бен! Ты, когда летом здесь был, зверье было? — Я развернулся от окна, дожидаясь ответа. — Или тихо, так же, как и сейчас?
— Тихо было. — Подтвердил морпех, мгновенно трезвея. — Думаешь… Беда?
Вот и что сказать,
До ночи спели "отмародерить" шесть этажей, выламывая железные двери и нещадно затаптывая чистые полы, своими грязными сапогами-унтами.
После тяжелого вздоха Бена, покрутившего пальцем у виска и напомнившим, что золото так и осталось в ходу, пришлось делать второй заход, собирая все драгоценное и золото-серебряное. Пакета четыре получилось.
Думаю, намного больше осталось в ненайденных нами сейфах, но на сегодняшний день впечатлений хватало: квартиры не всегда были пустые, а тела — не только взрослых.
Учитывая, что все тела были найдены в своих постелях, получалось, что безносая пришла к ним ночью, молчаливая и серьезная. И бесконечно добрая.
Не будь у меня "практики" мозгой подвинулся бы…
Стаскивали все в квартиру-"оружейку", как примерные хомяки сразу все раскладывали по кучкам, готовясь к быстрому смыву, на всякий случай.
Бен все порывался заставить меня снова подружиться с артефактом, но недавний сон, когда ко мне в гости завалился цветок клевера и принялся совать свой нос куда не просят, желания связываться с "ковром-самолетом", не вызывал.
А вот твердая уверенность, что мы плохо понимаем происходящее, только нарастала, заставляя злиться на самого себя.
Еще мой дед, учил меня, что мир надо изучать. Но изучать неторопливо, осторожно и уважительно, иначе мир, всегда сможет дать пинка в ответ на твою торопливость или невнимательность.
— Хороший улов… — Бен потягивал янтарную жидкость из пузатого бокала. — Килограмм сто уже можно готовить к перевозке. Трим будет прыгать от восторга! Чего молчишь?
— Богатею думкой… — Признался я, в собственной глупости. — Слишком все ровно идет.
Найденный на восьмом этаже забитый под завязку бар, вознаградил нас дюжиной бутылок коньяка имени французского императора, заодно и торта.
После настоящего, армянского, французский горлодер у меня не пошел. Так же как и хваленный "Хеннеси". Пришлось довольствоваться виски, хоть и тоже — не фонтанного качества.
Обогреть всю квартиру, с нашими возможностями, просто нереально. Оттого и устроились прямо в кухоньке, плотно закрыв все двери и оставив приоткрытым, окно.
Завернувшись в спальники, честно пожелали друг другу спокойной ночи, и через пару минут Бен засвистал носом, упылив в царство Морфея, на винных парах.