Кормундум. Царица Тени
Шрифт:
– Никто и не собирался отбирать у тебя детей… Ничего не изменится, мы будем приезжать к тебе каждую пятницу, – говорил Максим, в его голосе чувствовалось еле заметное облегчение. – Никто никогда не посмеет назвать тебя иначе, чем матерью наших детей. В этом я могу поклясться тебе.
– Надеюсь, ты хорошо подумал. Наши детки особенные, и подход к ним нужен особенный, – сказала я, слыша себя как будто со стороны.
– Думаю, Таня справится. К тому же я ведь всегда буду рядом.
– Таня, – произнесла я имя, за которым скрывалось гораздо больше, чем человек. За этим именем скрывалась гибель моей семьи… Я тут же возненавидела
После недолгого молчания я услышала голос Максима:
– Мне пора ехать на работу.
Он подошел и хотел положить руку мне на плечо. Я даже почувствовала её тепло возле своей кожи. Но он так и не сделал этого.
Я осталась одна в пустой комнате для свиданий. Я осталась одна…
Через некоторое время за мной пришла санитарка и проводила меня обратно в палату. Нинка спала. Я обессиленно опустилась на свою кровать. Больше сдерживаться я не могла, громкий стон вырвался у меня из груди, а щеки залили соленые слезы. На меня нахлынули воспоминания, связанные с Максимом, – почти пятнадцать лет моей жизни.
«Мы встретились на дне рождения моего одногруппника. Мне очень понравился высокий, подтянутый, очень ухоженный молодой человек, который, в отличие от многих на той вечеринке, почти не пил, но ни на какие отношения с ним я не рассчитывала, тем более что на тот момент встречалась с одной замечательной девушкой. Я ему, видимо, понравилась гораздо больше, потому что он нашел меня в институте на следующий день и больше никогда не терял из виду. То, что у меня отношения с представительницей моего пола, его абсолютно не смущало, даже добавляло некого «изюма». Через три месяца очень настойчивых ухаживаний он все-таки обратил на себя мое внимание. Моя дорогая Оленька восприняла это немного болезненно, но в итоге мы остались подругами.
Максим оказался очень требовательным любовником. Но, к счастью, у меня было, что ему предложить. Несмотря на свою занятость – в то время он уже закончил институт и полностью посвятил себя развитию небольшого бизнеса, который организовали для него родители, – Макс всегда находил на меня время, особенно на то, чтобы уединиться в его квартире и получить от меня всё, что я могла ему дать, и не забывал потребовать чего-нибудь новенького.
Через четыре месяца подобного секс-марафона Максим сделал мне предложение. Я любила его – думаю, что любила, – но прожить так всю оставшуюся жизнь мне не хотелось, поэтому я ничего ему не ответила и планировала вскоре отказать. Но судьба распорядилась иначе: на следующее утро я сделала тест на беременность, потому что у меня была задержка три дня, и обнаружила, что беременна.
Я всегда любила детей. Я нередко задумывалась о том, каково это – быть матерью. И когда я узнала, что беременна, то единственное чувство, возникшее у меня в тот момент, было счастье.
Речи о том, чтобы делать аборт, и быть не могло. Стать матерью-одиночкой в двадцать два года мне совсем не хотелось. Поэтому я позвонила Максиму и предложила встретиться.
В уютном небольшом кафе я сообщила ему, что подумала над его предложением и с удовольствием его принимаю. Когда он закончил целовать мои руки после столь радостного известия, я сообщила, что жду от него ребенка. С той самой минуты всё изменилось. К моему удивлению и удовольствию, Максим оставшиеся восемь месяцев до родов и ещё три после родов ко мне не прикасался. Единственное, о чем он все это время заботился, так это о моем
Я всегда была уверена в том, что мой муж любит меня. Он каждый день доказывал мне это заботой обо мне и наших детях».
Писать было больно из-за ран от ручки на правой руке, но это помогало оставаться моему рассудку у меня в голове. Хотя от очередного припадка не спасло.
После очередной дозы успокоительного я почему-то не отключилась полностью, ещё долго перед мысленным взором наблюдая равномерное умиротворяющее движение столь необъяснимо родных звезд Моей Вселенной.
Глава 6
После визита Максима прошло три дня. За это время я не произнесла ни слова, после припадка не сделала ни единой записи в свой дневник. Мысли постоянно путались, чувства постоянно сменяли друг друга – боль, печаль, одиночество, страх, стыд, облегчение, ощущение полета, чувство, будто меня предал весь мир, тоска и снова одиночество и страх, снова и снова чувство падения в бездну, чувство дежавю… Что-то знакомое, что-то неуловимое. Я не могла связать подобную ситуацию ни с чем из моих воспоминаний, но чем настойчивее я пыталась объяснить себе это ощущение, тем чаще оно возникало среди других чувств. Это сводило с ума! Мой разум и так был давно подпорчен приступами, а в подобные моменты мне хотелось взять что-нибудь острое и вытащить все лишнее из больной головы.
Постепенно, видимо, сказывался прием различных препаратов, призванных излечить мою больную душу, в сознании начались просветления. Сейчас, сидя на подоконнике, я сосредоточенно рассматривала следы дождя в толстом засохшем слое пыли на отливе окна. Они были круглые, с неровными краями, как маленькие кратеры на Луне.
«Ненавижу, когда ты такая…»
Какая мерзость. Что за противный голос посмел нарушить мой долгожданный покой?!
– Ну, хватит, Кирюха! Скучно без твоих занудностей! – ныл противный голос в мое левое ухо. – Мне не разрешают с девчонками в палате сидеть, а с тобой тоска смертная. Давай уже, просыпайся!
Огреть бы её чем-нибудь тяжелым.
Точно! Вспомнила! Это же Нинка!
Чувство реальности.
– Отвали, Нинка! Я не клоун, чтоб тебя развлекать! – недовольно пробурчала я.
– Ура-а! – радостно завизжала моя бешеная соседка.
В дверях возникла Марина.
– Чего орем?
– Ох, Мариночка… – почти шепотом среагировала на её появление Нинка. – А у нас тут радость – Кира в себя пришла…
– Сообщу доктору, – сухо сказала санитарка, а затем тем же тоном добавила: – Сончас, тихо чтоб.
– Да-да, Мариночка…
Я всего этого не видела, продолжая пялиться в окно.
– Ну, подружка, рассказывай! Чего случилось-то? – очутилась рядом со мной на подоконнике Нинка.
– Случилось? – отрешенно переспросила я. О чем это она?
– К тебе муж приходил, когда ты от него вернулась, я спала, – с досадой сказала моя любопытная соседка. – Я проснулась от твоих воплей. Потом тебя как обычно обкололи. А потом ты три дня как приведение ходила… Аж жутко было! – она поежилась.