Корни травы
Шрифт:
Уилл заметил, что епископ ерзает на своем месте.
– И, – продолжал Кэлхоун, – если бы Джим Уинслоу жил, он бы что-нибудь предпринял в этом отношении в сенате Соединенных Штатов.
В глубине собора какие-то люди начали было аплодировать, но на них зашикали. Епископ выглядел несчастным.
Кэлхоун опустил глаза, помолчал, выждал тишины.
– А следовательно, – продолжил он, – это дело доверено нам, кто остался на земле. Мы должны поднять упавший факел и нести его к свету. И. следовательно, нам осталось донести идеи борьбы Джима Уинслоу
Кэлхоун склонил голову для минуты молчания, затем отступил и вернулся на место.
Хор мальчиков начал заупокойный гимн, а носильщики понесли гроб по проходу, затем к поджидавшему катафалку; за ними следовали семья Уинслоу и губернатор Мак Дин. Законодатели также потекли наружу, и церковь опустела. К тому времени, когда Уилл и Билли очутились на улице, все уже поехали на кладбище.
– Ничего подобного я не слышал за всю свою жизнь, – сказал отец.
– И никто другой не слышал, – ответил Уилл. Перед ними возникла телевизионная команда, и какой-то репортер поднес к лицу Билли микрофон.
– Губернатор Ли, что вы подумали о сегодняшней службе?
– Я думаю, что епископальная служба прекрасно воздала должное хорошему человеку, но должен сказать, что панегирик Кэлхоуна был скорее похож на политическую речь, может быть, даже на речь в предвыборной кампании. Можно задаваться вопросом, было в ней что-либо, чего он еще не говорил.
Репортер повернулся к Уиллу.
– Уилл Ли, вы являетесь кандидатом демократической партии в сенат, думаете ли вы, что доктор Дин станет вашим оппонентом от республиканцев?
– Это дело Исполнительного комитета республиканцев штата, и я уверен, что они сумеют выждать надлежащим образом, прежде чем выдвинут своего кандидата. В конце концов этот день вряд ли подходит для политической деятельности, – сказал Уилл, как он надеялся, не слишком ядовито.
Они извинились и прошли к машине.
– Предстоит дьявольски тяжелая кампания, – сказал отец. – Кажется, я тебе не завидую.
Глава 2
Мики Кин вошел в закусочную на Пичтри-роуд и обнаружил, что детектив, приглашенный им на ленч, уже поджидает.
– Привет, Дейв, – сказал он.
Детектив по убийствам Дейв Хейнс пожал его руку. Они сели за столик недалеко от бара.
– Как вам эта работа? – спросил Хейнс.
– Пирл приличный парень. Я работал на многих похуже.
– Ну, надеюсь, вы не имеете в виду вашего возлюбленного капитана, – заметил Хейнс.
– Ну, – в том же тоне ответил Кин, – я никогда не имею его в виду.
– Как проводите время?
– Просматриваю газетенки.
– Я видел объявления. Но вы получаете массу хлама.
– Можно было предвидеть. Что у вас происходит?
Хейнс оглянулся и понизил голос.
– Забавные дела, – сказал он. – О, не слишком, в пределах допустимого, но то тут, то там бывает забавно.
– Расскажите-ка
– С Джимом Уинслоу случился приступ, когда он шагал по дороге, – сказал Хейнс.
– Что же тут забавного? – простецки спросил Кин, медля над своим салатом. – Ничуть не смешно, когда здоровые парни падают мертвыми, не закончив утренних тренировок. Шел-шел и упал.
– Да, но у тех парней вены с тромбами. У Уинслоу же чистые, как свисток.
– Что сказал эксперт?
– Специальные слова, означающие, что время от времени какой-нибудь парень в хорошей форме падает из-за причуд сердечной деятельности.
– А есть иные предположения?
– Ничего существенного. Набор своеобразных мелочей.
– Вроде?
– Вроде следующего. Уинслоу занимался спортивной ходьбой каждое утро при восходе солнца всю свою жизнь зимой и летом. Об этом все знают. Если бы вы захотели прихватить Уинслоу, как бы вы это сделали? С восходом солнца, отвечу я вам, когда разносчик газет прошел, а остальные спят, или еще не вышли на улицу.
– Интересный поворот мысли, приятель.
– О'кей, вот его и находят двое. Один из них – сосед, который спешит на ранний самолет в аэропорт Хартфилд. И когда этот самый сосед подъезжает к упавшему, он там видит другого парня, ухо которого приложено к груди Уинслоу.
– Другой тренировался тоже. Все, вроде, естественно.
– О'кей, конечно. Но на этом другом были капюшон и темные очки. В теплое влажное утро. Затем этот парень уезжает на машине соседа, вызывает «Скорую» и – исчезает.
– Не хотелось вляпаться в эту историю. Такое случается.
– Я обошел всю округу. Такой человек не живет там. Никто в округе не занимается спортивной ходьбой на восходе. По дороге ходил один Уинслоу.
– А дал вам этот сосед описание другого парня? – Не очень-то многое. Вроде бы, тот был усатый. Это почти все; парень был в серой шерстяной одежде. Ну и капюшон, темные очки...
– А что на записи номера девятьсот одиннадцать?
– Минимум. Человек упал, место, вызов «Скорой помощи». Он повесил трубку, прежде чем оператор смог выяснить что-нибудь еще. Выговор южный, глубокого Юга, но произношение четкое, будто он давно привыкает правильно говорить.
– Подобно южанам в армии, наемным парням, которых там обучают говорить?
– Похоже.
Кин посмотрел на Хейнса с демонстративной серьезностью.
– Конечно, вы знаете, что это дикое предположение.
– Забавно, что именно так и сказал наш возлюбленный капитан. – Хейнс отложил свою вилку. – Черт возьми, я знаю, что этого недостаточно, чтобы продолжать расследование. Я также понимаю, что это политические дела, то есть горячий картофель в пальцах, и управление не хочет официально расследовать предположения вроде этого, не подкрепленные убедительными фактами. Но есть основания для чего-то большего, чем рутинное вскрытие трупа. Надо было бы привлечь более проницательного патологоанатома, чем наши штатные медицинские эксперты.