Корни травы
Шрифт:
–Со свиньей все в порядке? – спросила она.
–Да, бабушка. Наверное, она скоро опоросится.
–Бвай, откуда ты знаешь?
–То есть как, бабушка? Мне ли не знать, когда ей придет время?
–Ты прав. Смышленый мальчик. Если будешь хорошо вести себя, я дам тебе одного поросенка.
–У меня будет свой поросенок? – Айван вскочил со ступы и подбежал к ней с сияющими глазами.
–Да, ты ведь подрастаешь. Сам будешь ухаживать за собственным животным. И еще дам одного козленка. Ты не так уж мал, вполне можешь начать. Что? Бвай, ты ведь этого хотел? – Айван легко преодолел не совсем искреннюю ее попытку уклониться
Пожилая женщина завернула еду в широкий кокосовый лист и уложила аккуратный сверток в большую круглую банкра – корзину с углублением посреди дна. Потом тщательно разместила в корзине мачете и рогатину так, чтобы достичь равновесия, положила туда пару черных галош – обычную обувь в период дождей, сунула в рот раскуренную трубку и была готова. Водрузив корзину на голову, она позвала Айвана, который отправился к шоссе собирать камешки для рогатки. Он прибежал на зов, подхватил свою корзину, уменьшенную копию бабушкиной, и они вместе стали спускаться по горной дорожке. Банкра на их головах напоминали огромные мексиканские сомбреро.
На склоне холма их дорожка влилась в широкую дорогу, которая вела вниз, в долину, где попадались и другие тропинки из соседних домов. По пути они встречали людей, которые, снарядившись точно так же, как и они, шли на свои участки. Каждого встречного они приветствовали по имени.
–Доброе утро, мисс Аманда. Рад видеть вас в добром здравии в это утро Божьего дня.
–Доброе утро, Маас Джо. Как поживаете?
–Слава Богу, здоров.
–А как ваша семья?
–Ничто не беспокоит их, кроме голода.
–Это хорошо, – сказала мисс Аманда, разглядывая огромную связку бананов, балансирующую на голове Маас Джо, – лучше голод, чем болезнь.
–Именно так, хвала Всевышнему.
–Передавайте всем от меня привет.
–С удовольствием. Счастливого пути.
Айван шагал впереди, высматривая на деревьях птиц – мишени для своей рогатки. Каждого встречного взрослого он приветствовал с подобающим почтением. С мальчишками своего возраста здоровался сообразно отношениям между ними, дружеским или враждебным. Если отношения были враждебными, а мисс Аманда ничего не слышала, происходил нелюбезный обмен анатомическими сравнениями.
–Прикрой свою пасть, пока я пройду. А то она у тебя огромная, как у свиньи.
–У самого-то башка птичья!
Ничего подобного не происходило, если поблизости оказывались родители. Девочки несли себя надменно и отчужденно, с несокрушимым достоинством.
Если мисс Аманде встречался дальний сосед, Айван неизменно становился предметом их разговора. «Постойте, постойте, мисс Аманда! Так это и есть ваш внук? Как же он вырос вдали от моих глаз! А ну-ка позовите его, хочу узнать его поближе».
Сияя от гордости, она звала внука поближе, чтобы его осмотрели и обсудили.
– Бог мой, вон какой вымахал! Но я все равно бы его узнала, – копия своего дедушки.
И мисс Аманда продолжала путь, убежденная, что, случись что с мальчиком, найдется не один взрослый человек, готовый прийти ему на помощь.
Участок земли был слишком велик для пожилой женщины и маленького мальчика. Но мисс Аманда работать умела и была вряд ли слабее обычного мужчины. Прежде всего она проверила, не бродил ли по их земле какой-нибудь зверь, а также – что в последние годы стало не редкостью – не появлялся ли хищник в человеческом облике, чтобы, по слову Писания, «пожать там, где
Потом, присев на корточки возле насыпи, подобрав юбку и зажав ее между коленей, подняла вдруг голову. Айван, неподалеку от нее, не заметив, что она на него смотрит, самозабвенно пел рабочую песню. Вот они какие, дстишки-то, удивляют на каждом шагу, подумала она. Она и не знала, что Айван может уже так петь. Мисс Аманда вытерла тряпкой лицо и принялась очищать руки от земли, прислушиваясь к чистому мальчишескому голосу, играющему с мелодией. Мелодия и слова песни оставались прежними, но стиль был уже другой. Мальчик, умело высвобождая ямсовые клубни своим мачете, по-видимому, бессознательно забавлялся с мотивом и, удлиняя одни звуки и укорачивая другие, создал совсем другую песню. Она слушала до тех пор, пока Айван, уловив наконец, что сама она молчит, не поднял глаза.
–Ну-ка подожди, Айван. Кто научил тебя так ее петь?
Он выглядел смущенным.
–Никто не научил, бабушка, так я чувствую.
–Ладно… ты пел хорошо. – Некоторое время она молчала, о чем-то думая, потом продолжила. – Пение – это дело птиц. А человек должен работать. Ты, конечно, можешь работать и при этом петь, но ты должен работать. Если не будешь работать, тогда… – Она сделала паузу и осмотрела его с головы до ног. – Ты хотел бы стать проповедником? Как тебе это нравится – быть пастором?
Айван улыбнулся и принялся вдруг, подвывая и гнусавя, проповедовать, сопровождая каждую фразу похрюкиванием и передвигаясь крохотными шажками. Изображение проповедника было издевательским, но совершенно точным.
–Вы это имеете в виду, бабушка? Не так это и плохо.
–Чо, бвай, хватит. – Она смеялась и бранилась одновременно. – Нельзя дразнить Бога!
К полудню работа была закончена и обе корзины доверху наполнены съестным. Они присели в тени и принялись завтракать, обмакивая еду в кокосовое молоко.
–А сейчас я хочу, чтобы ты меня послушал. Слушай хорошенько, – сказала мисс Аманда немного спустя. – Когда мы придем домой – иди играй, стреляй птиц, делай что хочешь. Но если отправишься на реку, возвращайся к закату. Не так, как вчера. Сегодня я возьму тебя на обряд очищения. Кажется, ты понравился Маас Натти. У него нет сына и семьи тоже нет. Только он сам и Бог, да та земля, что у него.
Ее голос стал тихим и вкрадчивым, интонации – очень серьезными. Айван подался вперед, чтобы ее расслышать. Никто не мог им помешать, разве что крапчатый ястреб, лениво круживший над горными вершинами.