Корниловец
Шрифт:
— Вы что тут делаете? — набросился он на Авинова, будто не замечая генералов.
— Ротмистр Дударев послал меня узнать обстановку, — ответил Кирилл по-строевому. — Он со взводом лежит на берегу оврага, в лоб орудия. Я только что пришёл.
— Обстановка такая, — резко сказал Сергей Леонидович, — что немедленно собирайте всех, кого найдёте по хатам, и чтоб через четверть часа были на площади! У меня нет ни одного человека в резерве. Живо!
Кирилл выбежал, а Марков кричал ему вдогон, выскакивая на крыльцо
— Собирайте моим именем, и бегом ко мне: большевики опомнились и собираются контратаковать. Живо! Скорей!
Авинов, полный рвения и потаённого стыда (вдруг Марков подумал, будто он греться в хату заходил?..), ворвался в соседний дом, куда набилось добровольцев как селёдки в бочку, и крикнул:
— Всем выходить, строиться!
— Да мы только вошли!
— Кто? — крикнул с улицы Марков.
— Пулемётчики Офицерского полка, — последовал ответ. Голоса были испуганные.
— Все к нему! — указал генерал на Авинова. — И все бегом на площадь!
Вскочив на коня, Марков поскакал по улице, а Кирилл на скорую руку сколотил озябших юнкеров и кадетов в отряд. Не прошло и десяти минут, как он и его временные подчинённые вышли к площади.
— Кто идёт? — послышался окрик из темноты.
— Тут генерал Марков? — вопросом ответил Авинов.
— А на что вам генерал Марков? — подозрительно спросил голос.
— Явиться к нему с отрядом.
Тут из темноты показался сам генерал.
— Сколько? — спросил он без околичностей.
— Около полуроты с пулемётами.
— Отлично! Займите крайний дом напротив.
— Слушаюсь!
…Ранним утром сорокинцы перешли в контратаку, но их отбросили, перебив почти всех, а на станичном майдане сколотили семь виселиц для пленных комиссаров. Офицеры из роты Тимановского, усталые и озверелые, поймали молоденького красноармейца.
— Ты солдат… твою мать? — рычал штабс-капитан Якушев с бакенбардами а-ля Александр II.
— Солдат… — ныл парень, бледный до зелени. — Да я, ей-богу, не стрелял, помилуйте!
— А винтовка где?
— Бросил…
— Зачем же ты стрелял в нас?
— Да, ей-богу, дяденька, не стрелял я! — кричал в истерике парень. — Всех нас выгнали, приказали, а я невинный! Невинный!
— Невинный… твою мать?!
Якушев, недобро усмехаясь, поднял руку с револьвером.
— Куда тебе — в живот, в грудь? Говори!
— Пожалейте, дяденька! Помилуйте!
— Перестаньте, капитан, — пробасил ротмистр Шевелёв, — оставьте!
Штабс-капитан торопливо выстрелил — осечка.
— Да пустите вы его! Чего, он ведь мальчишка!
— Беги… твою мать! — заорал Якушев. — Счастье твоё!
Красноармеец с места взял разбег и почесал прочь…
…Марковцы, изнурённые и промёрзшие до самого нутра, в тяжёлых шинелях,
Нахохлившийся Корнилов сказал Маркову:
— Это был чисто Суворовский переход!
— Никак нет! — оскалился Сергей Леонидович. — Это был Корниловский переход!
А вот у Нади, что стояла неподалёку в белом халате, накинутом на шинель, было своё мнение на этот счёт. Взволнованная, она сказала генералу Маркову:
— Это был настоящий ледяной поход!
— Да, да, — ответил генерал, сдерживаясь, чтобы не застучать зубами. — Вы правы…
Глава 11
ДАР ЕКАТЕРИНЫ
Сообщение ОСВАГ
«„Социалистическая армия“ прапорщика Р. Сиверса заняла Таганрог и Ростов. Казаки-большевики тут же образовали Донскую Советскую Республику. Генерал-майор А. Назаров, новый войсковой атаман, объявил мобилизацию, но даже теперь донцы не откликнулись. Вместе с отрядом походного атамана генерала П. Попова верные А. Назарову казаки оставили Новочеркасск, с боями прорываясь в Задонье на соединение с Корниловым.
Севастопольские матросы, именующие себя „краснофлотцами“, обстреляли Новороссийск с линкоров „Свободная Россия“ („Императрица Екатерина Великая“) и „Воля“ („Император Александр III“) и захватили город, наступая вместе с частями Юго-Восточной революционной армии хорунжего А. Автономова».
На исходе ночи перед Рождеством Христовым добровольцы вышли к аулу Хатук и станице Георгие-Афипской.
Кирилл как раз подносил Маркову патроны, когда увидел прихрамывавшего офицера, пожилого штабс-капитана, дважды раненного при штурме Новодмитровской. Его сопровождала сестра милосердия, фамилии которой Авинов не упомнил, а звали её Еленой.
— Заживает? — осведомился генерал.
— Раны пустячные, — бодрился штабс-капитан. — Заживут на ходу при роте.
— Садитесь на подводу! — приказал Марков.
— Да, но…
— И без разговоров!
А Кирилл подумал, что у Сергея Леонидовича много почётных прозвищ. Его и Белым витязем звали, и Ангелом-хранителем. Понятно, почему…
…Взять станицу приступом Корнилов поручил Маркову, но атака не получилась внезапной — когда голова наступавшей колонны подошла на расстояние всего в одну версту, как-то уж слишком быстро рассвело — и белогвардейцы оказались посреди чистого снежного поля, попадая под перекрёстный огонь пушек и пулемётов Красной армии.