Король и Шут
Шрифт:
— Не нравится мне все это, — нахмурился король. — Какая-то она нервная стала в последнее время.
— Может, государыня наша понесла? — предположил Прохор.
— Ты думаешь? — поднял взгляд сюзерен. — Интересно как? У нас, если откровенно говорить, близости еще ни разу не было, а это… Сколько же прошло-то?
Генрих откинулся на спинку стола и закатил глаза, потом поправил корону и стал загибать пальцы, но сбился со счета. Шут заскучал.
— Слышал я в детстве одну сказку, как некая особа обрюхатилась, когда к ней голубь в дом залетел. Непонятное зачатие называется. Может,
— Голубь, говоришь, прилетал? — нахмурился король. — Если узнаю что это за птица, он у меня с башни вылетит, — и с силой опустил кулаки на стол. Стоявшая тут же тарелка с яблоками подпрыгнула, а фрукты попадали на пол. — Слушай меня внимательно: тебе надлежит скрытно следить за моей женой и выяснить, нет ли у нее какой тайны.
Шут усмехнулся.
— Ты подозреваешь… — король кивнул, приподнял корону и промокнул платком лысину. — Значит, в голубя не веришь? Ну, не знаю. Мне нянька рассказывала, что в далеких странах в это все верят, а кто сомневается, того на кострах жгут, что наших ведьм. Правда, еще она утверждала, что все они дикари. Ладно, пойду я, мне еще к министру нужно, потом к изобретателю заскочить треба и еще пару мест посетить. Велеть музыкантам песнь хвалебную сложить в мою честь?
— Конечно! — Генрих отхлебнул вина. — Хоть так послушаю. Изольде они не нравятся, даже есть в тишине приходится. Чтобы я без тебя делал…
Прохор закинул в рот виноградину, встал из-за стола и протанцевал к выходу, звеня бубенцами. Уже скрывшись за позолоченными створами, он высунул голову в шутовском колпаке и спросил:
— А если все-таки голубь?
— Убью! — прошипел сюзерен.
Министр нашелся в своих покоях. Он сидел за большим круглым столом и играл в шахматы сам с собой. Его мундир, как всегда, был безупречно чист, медали начищены так, что слепили глаза. Пистоль на боку переливался изумрудами, а сабля, наверное, прикипела к ножнам, но тоже покоилась там, где и должно.
Прохор не постучался по своему обыкновению, а просто толкнул створы и вошел. Он осмотрелся, словно впервые посетил данное пристанище тупоголовия и скудоумия. Все стены увешаны портретами героических предков генерала с самых древних времен, когда из оружия в наличии имелось только копье, а из одежды — набедренная повязка. Затем шут подошел к огромному глобусу, на котором самым большим государством значилось, естественно, Королевство Серединных Земель. Следующую остановку шут совершил у стены, где висела карта королевства с нанесенными на ней укреплениями и регулярными частями гвардейцев. Покрутил в руках все пистоли и ружья, что висели на стенах, проверил на вострость саблю. За его передвижениями внимательно следил хозяин апартаментов.
— Тебе чего тут надо? — не выдержал генерал, когда нежданный гость попытался открыть тайный шкафчик, вмонтированный в стену и спрятанный за портретом сюзерена. Министр отогнал шута и вернул картину на прежнее место, закрыв ее своей могучей спиной.
— Король велел тебе на завтра собрать народ, чтобы объявить мне очередную похвалу. Разобрался я с делом о пропаже сборщиков ягод и грибов, разузнал, куда подевался пасечник.
— Тоже мне, герой! Любой дурак
Шут внимательно посмотрел позиции на доске. Часть фигур уже были съедены, как с одной, так и с другой стороны. Прохор сделал ход черными.
— Ну, тебе что-то не улыбнулась удача. Шах.
— Так я и не дурак, — парировал генерал и тут же спохватился. — Как шах?! В этой партии должны белые выиграть, я все продумал! Ты ошибся. Ну-ка посторонись.
Министр оттолкнул шута и стал проверять правильность хода, но не узрел ошибки. Он зло выдохнул и почесал подбородок. Потом перешел на сторону белых и передвинул одну из фигур, довольно потерев ладони. Прохор не думал ни секунды.
— Смотри сюда, — Он шагнул ладьей. — Тебе мат. Отдавай кошель.
— Да ладно?! Теперь-то как?! — генерал опять уставился на доску. Он несколько раз обошел вокруг стола, но не обнаружил подвоха. Поражение одержано по всем правилам игры. — Давай еще!
— Опять проиграешь, — учтиво предупредил балагур. — Плохой из тебя стратег. Начнется война — нам швах.
— Поговори мне еще! — огрызнулся тот, расставляя фигуры и делая первый ход.
Прохор только покачал головой. Он налил в генеральский кубок вина из графина и залпом выпил, утерев рукавом своего наряда стекавшие по подбородку капли.
— Чур, не драться потом!
Все кончилось меньше, чем через две минуты. Шут специально засек время. Офицер от злости аж побледнел и потерял дар речи. Он расстегнул китель, оттянул ворот рубахи и трясущейся от злости рукой указал весельчаку на двери. Тот пожал плечами и подчинился.
— Захотите еще сыграть, я всегда к вашим услугам! — Он склонился на пороге так низко, разведя руки в стороны, что бубенцы его колпака едва не коснулись каменного пола, после чего выскочил из покоев министра.
Прохор вышагивал по улицам города, насвистывая веселую мелодию. Шутовской наряд остался висеть на стуле в коморке, и его сменили штаны, рубаха и любимая весельчаком кожаная жилетка. Под ногами то и дело пробегали то кошки с собаками, то гуси с поросятами. Где-то слышались крики: родители орали на своих детишек за то, что выпустили скотину во двор, а та разбежалась.
Полные прачки развешивали свежее постиранное белье на веревки, которые растянули от одного дома к другому, перегородив таким образом проход. Шут ловко подныривал под преграду, стараясь не испачкать простыни и не задеть головой чьих-то огромных размеров панталоны, которые больше походили или на парус от фрегата, или на королевский охотничий шатер.
Потом Прохор свернул на базарную площадь, где полузгал семена подсолнуха, честно купленные у старухи (обычно он воровал), послушал бабские сплетни, посмотрел петушиные бои, перекинулся парой фраз с отрядом гвардейцев, которые обходили улицы дозором. Среди них оказались и те двое, что помогли ему забороть старосту из Большой пахоты. Завершив каждодневный ритуал, Прохор отправился туда, куда, собственно, и собирался, а именно к изобретателю в гости.
Тот, как обычно, забаррикадировался у себя в мастерской и открыл дверь только через пять минут. К тому времени Прохор уже отбил все кулаки, пока колотил в дубовые створы.