Король и спящий убийца
Шрифт:
Раньше, чем Мартынов, примчался какой-то фоторепортер. У меня совершенно не было желания ему позировать, но он оказался настырным малым и отщелкал едва ли не целую пленку. Рассказывать я ему ничего не стал, хотя он очень настаивал, и в конце концов нелегкий труд общения с прессой взял на себя сержант. Он скупо поведал репортеру о бандитах, посягнувших на жизнь известной телезвезды. Я представил, что завтра напечатают газеты, и мне заранее захотелось дать опровержение.
Мартынов приехал приблизительно через час. Ворвался в отделение, увидел мое
– Это вам даром не пройдет!
– Это не мы! – испуганно воскликнул сержант.
– Не они, – подтвердил я и засмеялся, поняв, что Мартынов решил, что меня отделали стражи порядка.
Только тогда он догадался.
– Орехов? – спросил коротко.
– Какие-то бандиты, – проявил я осторожность. – Было темно, и я не рассмотрел их лиц.
Мартынов подозрительно посмотрел на меня.
– Ладно, разберемся, – сказал он. – Заявление ты написал? Дай-ка посмотрю.
Пробежал глазами мое вранье, скупо усмехнулся и порвал заявление на мелкие клочки.
– Идем! – сказал он. И уже сержанту: – Я его забираю. Твоему начальнику я утром перезвоню, он будет в курсе.
Мы вышли на улицу. Было темно и ветрено.
– Орехов? – спросил Мартынов.
– Да.
Я рассказал ему все как было.
– Сволочь! – дал оценку сослуживцу Мартынов. – Пошли!
У него в машине был радиотелефон. По этому телефону он в течение пяти минут разыскал Орехова. Тот был дома.
– Подъезжай в прокуратуру, – сказал Мартынов, и я увидел, что он с трудом сдерживает гнев. – Да, прямо сейчас, ты не догадываешься? Это связано с Колодиным. Так что жду. Хотя я на твоем месте попросту застрелился бы. Это был бы лучший выход. Для всех, и для тебя в том числе.
Орехов что-то ему ответил, и Мартынов швырнул трубку, уже не в силах сдержать бешенство. Минуту он сидел, ничего не предпринимая, потом сказал:
– Скажи, куда тебя везти.
– Меня никуда не надо отвозить. Надо брать Орехова за жабры, это же шанс! Он подставился так, что ему уже не выкарабкаться.
Мартынов подумал.
– Хорошо, – сказал он после паузы. – Сейчас я возьму двух милиционеров, и мы поедем в тот дом, где Орехов бил тебя. Дом-то помнишь?
– Нет, – честно признался я. – Даже не представляю, где это находится.
– А патруль тебя где забрал?
– Тоже не знаю. Я ведь не москвич.
Мартынов вздохнул, велел мне ждать и ушел.
Вернулся он через несколько минут с теми самыми патрульными сержантами, и мы вчетвером поехали на улицу, на которой меня задержали. У знакомого мне телефона-автомата остановились. Теперь мне предстояло вывести моих спутников к нужному дому. Первые двести или триста метров я еще чувствовал себя достаточно уверенно, но очень скоро стал путаться. А уж о том, чтобы найти тот самый переулок и тот самый дом, и речи быть не могло. В конце концов, после того как мы не меньше двух часов проплутали по улицам, Мартынов отпустил милиционеров. Выглядел он крайне удрученным.
– Плохо дело, – признал он. – Все-таки
– И не подумаю! – вскинулся я.
– Ты на амбразуру-то не кидайся.
– Да этот Орехов у нас вот где! – Я сжал руку в кулак.
– Знаешь, что он сказал мне по телефону? Уж не у тебя ли, говорит, сейчас этот Колодин? Молодец, говорит, Мартынов, что этого голубчика сцапал. Вези его скорее в прокуратуру, на него ведь ордер давно выписан. И голос такой, знаешь, с издевкой. Чувствует свою неуязвимость.
– А это? – Я показал на свое лицо. – Этого мало, чтобы его засадить? Он же собирался меня убить!
– Он тебя даже не видел, – сказал Мартынов и вздохнул. – Ты понимаешь? У тебя нет свидетелей, и дом тот самый ты найти не можешь.
– «Не видел»! – передразнил я. – А физиономию ему кто в таком случае подпортил? Я!
– О, физиономия – это сильный аргумент, – со вздохом признал Мартынов. – Мне Орехов сразу сообщил, что сидит дома, лечится. Возвращался с работы, и какие-то хулиганы попросили у него закурить. Ну а дальше ты понимаешь.
– Врет!
– Недоказуемо.
– Врет же!
– Недоказуемо, – со спокойным упрямством повторил Мартынов.
Я за это упрямство на него даже не злился, понимал, что он абсолютно прав.
– Так что давай я тебя отвезу туда, куда ты попросишь, – предложил он. – А я тем временем подсуечусь, узнаю, что можно сделать.
Он отвез меня на квартиру, где я прятался все последнее время, и уехал. Вернулся он уже утром и был чернее тучи. У меня сердце упало, когда я его увидел.
– Тебе надо уехать, – сказал Мартынов. – Иначе я не могу тебе ничего гарантировать.
– Неужели все так плохо?
– Плохо, – кивнул он.
– Но обычно хватает и десятой доли того, что натворил Орехов, чтобы стопроцентно упрятать человека за решетку.
– Обычного человека, – поправил меня Мартынов. – Вся штука в том, что Орехов – не хулиган из подворотни, а прокурорский работник. Я сегодня ночью разговаривал со своим шефом. Поднял его с постели и все рассказал. Он спрашивает: есть у тебя стопроцентно надежный компромат на Орехова? Я говорю: нет. А он мне: тогда сиди, и чтоб я больше об этом не слышал.
– Но как же…
Мартынов поднял руку, останавливая меня.
– Есть такое правило: своих не сдавать, – сказал он. – И Орехова возьмут за шиворот только в том случае, если прикрывать его будет уже совсем невозможно. Ты пойми, что это целый организм. У Орехова есть начальники, которые за него отвечают. Есть люди, которые подписывали хорошие характеристики на него, когда он перешагивал с одной ступени служебной лестницы на другую. В конце концов, есть тот, кто подписывал ордер на твой арест. И всем этим людям невыгодно признать, что Орехов – негодяй, потому что он – их человек. Говорю же, это организм. Клан. Мой шеф входит в другой клан. И начать преследование Орехова – это не одного Орехова зацепить, а объявить войну целому клану. Никто на это не пойдет.