Король и Злой Горбун
Шрифт:
– Что ж, вы свободны, – сказал полковник, проявляя необыкновенную для человека его профессии доверчивость.
Но Изольда Ромуальдовна ничего не заметила. Она пережила немалое потрясение и была счастлива уже от того, что этот кошмар наконец-то заканчивался. Поднялась со своего места и устремилась к двери, увлекая за собой все семейство. Костик обнимал Настю. Оба они выглядели совершенно счастливыми. Я перешел в соседнюю комнату, где Светлана писала звук.
– Кажется, теперь у этой парочки все будет в порядке.
– Да, – подтвердил я. – Мама Изольда, судя по всему, наконец-то сделала выбор.
– Это будет один из лучших наших сюжетов.
Я покачал головой:
– В эфир это не пойдет.
Светлана не поверила.
– Ты шутишь? – спросила с неуверенной улыбкой.
– Нисколько. Если Изольда Ромуальдовна поймет, что ее просто-напросто разыграли, Костику никогда не стать Настиным мужем.
– Ты сошел с ума, – пробормотала обескураженная Светлана. – Такой материал! Такие типажи!
В чем-то она была права. Мы убили на подготовку к съемкам этого сюжета уйму времени и затратили кучу денег. Все получилось, и сюжет будет что надо. Но если мы его покажем, они оба в одночасье снова станут несчастными – и Костик, и Настя. Они уже поверили в чудо, и у меня не хватало смелости разрушить их хрупкое счастье.
– Нет! – сказал я. – Этого мы не покажем!
И Светлану было жалко. Она так старалась. Я подошел и приобнял ее.
– Пусть это будет нашим подарком к их свадьбе, – шепнул я.
22
Первым эту новость принес Демин. Вошел в комнату и с порога выпалил:
– Я знаю, вы будете смеяться, но нас кинули!
У него был вид безумца.
– Проблемы? – беззаботно уточнил я.
– Ты видел новую эфирную сетку?
– Нет, – сказал я изменившимся голосом.
Только теперь я понял, что подсознательно все последние дни ожидал неприятностей.
– Наша «Вот так история!» передвинута на половину первого ночи!
– Этого не может быть! – не поверила Светлана.
– Хотелось бы надеяться.
– Откуда у тебя сведения?
– Сказали девчонки из секретариата Касаткина.
Я сдернул телефонную трубку с рычага.
– Этого не может быть, – повторила Светлана.
Касаткин был у себя.
– Это Колодин, – сказал я. – Насчет эфирной сетки – это правда?
– Ты о чем, Женя?
Но голос был фальшивый. Неестественный очень голос. И все он прекрасно понял, конечно же.
– Нашу программу поставили за полночь – так?
–
А голос все плыл, выдавая его с головой.
– Но почему? – возмутился я. – В чем причина?
– Я ничего не знаю, Женя. Сеткой занимается Огольцов, ты же знаешь, к нему все вопросы.
После этих его слов я окончательно понял, что все – правда, если чиновник начинает переводить стрелки, последние сомнения можно отбросить.
– Это же ночь! – сказал я, ожесточаясь. – У нас там будет ноль целых ноль десятых зрителей! Вы же убиваете мою программу!
– Женя! Все вопросы к Огольцову! Поговори с ним, может, это еще и не подтвердится.
Сидящий напротив меня Демин зло теребил ус.
– Ты же знаешь, Женя, что я прекрасно отношусь к тебе и твоей программе…
С Касаткиным не о чем было разговаривать. Он все будет валить на Огольцова, одновременно клянясь в собственной лояльности нам, и позиция у него замечательная. Железобетонная позиция, не сковырнешь.
Я швырнул трубку на рычаг.
– Ну что? – спросил Демин.
– Ничего! – огрызнулся я и отправился к Огольцову.
Гена в своем кабинете давал интервью нашему же каналу. Заливался соловьем, когда я вошел, но с моим появлением захлебнулся воздухом и замолчал. Интервьюировавшая его тележурналистка с недовольством взглянула на меня, но я не обратил на нее никакого внимания.
– Я хочу поговорить с тобой.
– У меня интервью, – вильнул Огольцов. – Ты же видишь.
– Я подожду.
Он понял, что я не уйду.
– Потом у меня совещание.
– Уделишь мне пару минут перед совещанием.
– Мне еще надо подготовиться.
– Совещания готовятся загодя, а не за две минуты до начала.
Гена вздохнул и скорбно посмотрел на свою недавнюю собеседницу.
– Отложим на часок, – попросил я. – Камера пусть останется, потом мы закончим.
Погасили софиты, отчего в кабинете стало как-то сумрачно и неуютно.
– Я слышал, эфирная сетка готова.
– М-да, – без особого энтузиазма подтвердил Огольцов.
– Можно взглянуть?
Он совсем потух. Значит, все правда.
– Что такое? – сказал я. – К чему эти революции? Каким образом меня вытолкали за полночь?
– Это решение Совета.
– Ты только не прикрывайся Советом.
– Я такие вопросы единолично не решаю, ты же знаешь. Был Совет, договорились отдать прайм-тайм телекомпании «Стар ТВ», таким образом программы других компаний сместились. Эфирное время ведь не резиновое.