Король и Злой Горбун
Шрифт:
Степан Николаевич придвинулся к собеседнику так близко, что они теперь почти касались лбами, и только тогда почти неслышным шепотом произнес:
– Ты из тех, кого называют «бойцами невидимого фронта».
Он отстранился столь стремительно, что было видно – испугался собственных слов.
Вот это был звездный час Гончарова. Пик торжества. Тот момент, ради которого, кажется, все им и затевалось.
– Ты ошибаешься, – сказал он и сделал многозначительную паузу. – Все намного серьезнее.
Я видел, как у Степана Николаевича поползли вверх брови. Более
– Я космонавт, Степа.
Пауза. Изумление исказило лицо Степана.
– Но не обычный космонавт, Степа.
Сознательно выдерживает паузу, растягивая удовольствие.
– Я из секретного спецотряда. Отряд называется «Марс».
Степан Николаевич замер и перестал дышать, пытаясь постичь смысл услышанного. Длиннющая пауза – в целую вечность. И наконец – вопрос:
– Марс? Тот самый?
– Тот самый, – подтвердил Гончаров. Приблизился к собеседнику и сказал, понизив голос: – Мы уже на Марсе, Степан. Россия имеет там несколько баз. Но только – тс-с-с!
Человек, которому секунду назад сообщили сногсшибательную новость, некоторое время пребывает в таком состоянии, когда может качнуться в любую сторону – или во всеотрицающее неверие, или в столь же безоговорочную веру, и тут самое главное – успеть выложить перед ним козыри, закрепить успех, и понимание этой несложной, в общем-то, хитрости тут же продемонстрировал Гончаров. Достал из внутреннего кармана пиджака несколько цветных фотоснимков и протянул их своему собеседнику.
На снимках был какой-то фантастический пейзаж. Красноватая пустыня убегала вдаль, к самому горизонту. На переднем плане стоял человек в костюме космонавта. Сквозь стекло скафандра можно было без труда опознать улыбающегося Гончарова. Немного в стороне виднелся странного вида агрегат на колесах, отдаленно напоминающий луноход.
– Мы там с девяностого года, – сказал Гончаров. – Восемь поселений, полторы тысячи человек. Данные секретные.
– Да-да, я понимаю, – поспешно пробормотал его собеседник.
Тут как раз в числе прочих обнаружилась фотография, сделанная явно не на Марсе. Президент России вручает Гончарову Звезду Героя. А тех звезд на груди у Гончарова не одна. Степан Николаевич пересчитал, шевеля губами. Шесть. Не поверив, пересчитал заново. Все-таки шесть. Изумленный, он поднял голову. Окончательно поверил, и оттого его потрясение стало совсем уж глубоким. Перед ним сидел дружок его детства, беспутный в прошлом Серега, которого родители нещадно драли за всяческие мальчишеские выходки. И вдруг выяснилось, что из хулигана и двоечника вырос шестирежды… нет, шестикратно… нет, не так… а как?.. тьфу, черт!.. в общем, шесть раз Герой России. По прежним временам шесть раз Герой Советского Союза. Звезд больше, чем у Жукова. Больше, чем даже у Брежнева. Степан Николаевич явно лишился дара речи. А Гончаров держал марку. Ничего не говорил, только смотрел на собеседника со значительностью и теплотой во взгляде.
– Ах
Его путь из трясины потрясения к действительности занял долгих пять минут. Когда он вновь обрел способность хоть что-то воспринимать, Гончаров воспользовался моментом, чтобы просветить своего собеседника.
– Мы – хозяева Марса, Степа. Он – наш!
– А американцы? – шепотом спросил Степан Николаевич.
Гончаров скривил губы в надменной усмешке.
– Они вчистую проиграли нам борьбу.
– Но тоже, значит, пытались?
– Еще как! – сказал Гончаров и снова стал суров. – Думали, что им все можно. Но мы этим американцам так врезали…
Сжал кулаки. Степан Николаевич смотрел на собеседника широко распахнутыми глазами. Но было видно, что пока ничего не понимает.
– Мы там оказались первыми. Я тебе говорил – еще в девяностом году высадились. Сразу исследования там всякие, пробы, ну да ты понимаешь.
Степан Николаевич с готовностью кивнул.
– Только копнули марсианский грунт – батюшки! – а там золото, платина, всякие цветные металлы. В общем, планета сокровищ. И тут подоспели американцы. Ихний корабль примчался. Ну, мы им говорим: здесь все общее, не ваше и не наше. Тут вот вы хозяйничайте, а тут вот мы. Ну, хотели, чтоб по справедливости. Так эти сволочи, – Гончаров опять сжал кулаки, – на рожон полезли. Думали, как на Земле привыкли хозяйничать, так и на Марсе все будет им принадлежать. Нет, говорят, уходите отсюда, Марс, мол, наш.
– Но мы-то первые были! – не сумел сдержать негодования Степан Николаевич.
– А я о чем? – воодушевился Гончаров. – Говорим им: не уйдем – и все тут!
– Правильно!
– А они: будем воевать!
– Вот сволочи!
– А мы им – только попробуйте!
– Ага!
– А они…
Пауза. У Степана Николаевича вытянулось лицо.
– А они взорвали на Марсе атомную бомбу.
– За… Зачем?
– Война, Степ.
Гончаров склонился к собеседнику и, глядя прямо в глаза, сказал негромко:
– Об этом почти никто не знает – тайна. Но Третья мировая война состоялась. Там, на Марсе. В прошлом году. – Он уже не мог остановиться. – С применением ядерного оружия. Были большие разрушения и жертвы. Но мы победили.
Откинулся на спинку стула, наслаждаясь произведенным эффектом.
Пауза на этот раз была дольше прежних. Я видел, как вздохнула Светлана. Она по обыкновению записывала звук, и для нее молчание в эфире было не самым желанным моментом в съемках. Я же сохранял спокойствие. Звука нет, зато какой видеоряд! Какая будет картинка! Все эти несколько минут молчания обязательно пойдут в эфир полностью, без изъятий. Потому что сплошное удовольствие – наблюдать за выражением лица Степана Николаевича Овчаренко, доктора наук, автора двух монографий, серьезного и степенного человека, только что, вот прямо сейчас, узнавшего о недавно состоявшейся Третьей мировой войне. Ради одних лишь этих кадров можно было готовиться к съемкам.