Король [любительский перевод]
Шрифт:
– Стой, – сказал Ви.
Роф замер, стиснув при этом зубы. Но лучше так, чем вписаться в стену.
Повисла пауза, в течение которой Ви ввел код, который менялся каждый вечер, а потом они вошли в небольшой вестибюль, и фирменный запах больничного антисептика подтвердил, что они в нужном месте.
И ежу понятно, что ему было тошно. В груди ныло, голова гудела, кожа казалась чересчур тесной для его костей.
Очевидные симптомы кретинизма.
Вероятно, последней стадии.
– Добро пожаловать, господа, – донесся женский голосок... который, даже
– Спасибо, – выдавил Ви.
Да, у брата было много причин ненавидеть Хэйверса. Как и у самого Рофа.
Только представить, хороший доктор пытался убить его пару лет назад, и это казалось чем-то из ряда вон выходящим. Сейчас же? По сравнению с типами вроде Кора и Шайки Ублюдков парень в белом халате и очках в роговой оправе казался сущим пустяком.
Черт, как жаль, что нельзя вернуться в эпоху отца, когда граждане уважали власть трона.
Лифт открылся с характерным звуком, и Ви прикоснулся к руке Рофа. Вместе они вошли в кабину, и после «дзынь» и закрывшихся дверей, ощущение падения подтвердило их спуск под землю.
Когда двери снова открылись, Вишес аккуратно вывел его: он подошел вплотную, плечо к плечу, без сомнений обыватели видели его как телохранителя, который выполнял свой долг по отношению к Королю всей расы.
А не в качестве суррогатной пары глаз.
Внезапное перешептывание, поднявшееся в зале ожидания, подсказало, что они вышли на публику. А прием в регистратуре был таким же взволнованным.
– Мой повелитель, – сказала какая-то женщина, раздался скрип, словно она, подскочив, отодвинула кресло назад. – Прошу, пройдемте сюда.
Роф повернул голову на голос и кивнул:
– Спасибо, что нашли для нас время.
– Ну, конечно же, мой господин. Это редкая честь – принимать Вас в нашей...
Бла, бла, бла.
Хорошие новости – его быстро провели в уединенное помещение с минимумом сторонних наблюдателей. А потом настало время для ожидания. Недолгого. Он мог поспорить, что Хэйверс уже несся сюда со скоростью света в своих беговых кроссовках.
Хотя упрямый трус вряд ли знал о необходимости бегать в «Найках».
– Моне, что, обязательный реквизит всех больниц? – проворчал Вишес.
– Может, плакаты просто дешевые.
– Это картина.
О. Да. Очевидно, они в палате для элитных пациентов.
– Оставь это Хэйверсу... клише даже для «Сотбиз».
– Наверное, он привез ее из Старого Света. У придурка совсем нет вкуса. Одна гребаная кувшинка ничем не отличается от всех остальных. И я ненавижу розовый. До чертиков. Хуже только сиреневый.
Роф выставил руки по сторонам, ощупывая окружающую обстановку, и подумал обо всех картинах импрессионистов, которые он видел, когда в принципе мог что-то видеть. К слову о размытом зрении... наполовину зрячий засранец смотрит на размытые картины, написанные почти слепым художником.
Сюрреалисты с их бритвенно-острыми линиями пошли бы ему лучше...
Вау. Его мозг на самом деле отказывался думать об истинной цели их приезда.
– Прямо перед
– Меня не будут осматривать, – пробормотал Роф.
– Отлично, шелковый диван чьей-то бабули справа от тебя.
Он сменил направление и двинулся в сторону дивана, думая о преимуществах иметь собственного домашнего доктора. Очень жаль, что в данном случае Док Джейн и Мэнни не ответят на его вопросы. И да, он полагал, что можно добыть информацию иным путем... например, отправить сюда Фритца задавать вопросы. Но порой кое-что нужно делать собственноручно: он хотел чувствовать запах терапевта, когда тот будет говорить. Это единственный способ узнать, насколько правдивы его слова.
– Ты расскажешь, в чем дело? – спросил Ви.
Раздался щелчок, затем скрип, и мгновение спустя запах турецкого табака донесся до него с большей, если не со всей частью вони отбеливающего фермента в Лизоле.
Когда Роф не ответил, Ви ругнулся под нос.
– Знаешь, Джейн ведь может разобраться с этим, о чем бы ни шла речь.
– Она разбирается в жаждущих периодах? Да? Я так не думаю.
Это заставило брата замолчать на минуту.
В повисшей тишине Рофа охватило сильное желание пройтись... но нельзя, если, конечно, он не хочет, снести всю модную мебель Хэйверса.
– Поговори со мной.
Роф покачал головой.
– Не могу сказать ничего хорошего.
– Как будто раньше тебя это останавливало.
К счастью, Хэйверс выбрал нужный момент для появления... только чтобы застыть на месте сразу за порогом.
– Прощу прощения... – он обратился к Вишесу. – Но здесь нельзя курить.
Голос Ви был скучающим.
– Наша раса не болеет раком... или это для тебя новости?
– Дело в кислородных баках.
– В этой палате есть такой?
– Эм... нет.
– Ну, в таком случае я не стану бегать в поисках оного с сигаретой наперевес.
Роф оборвал все дальнейшие препирательства.
– Закрой дверь.
Гребаный идиот.
– Мне просто нужно задать тебе пару вопросов. И вели своей медсестре уйти.
– Ну... разумеется.
Когда медсестра ушла, и за ней закрылась дверь, страх окрасил воздух, и Роф не винил парня за нервозность.
– Чем могу быть полезен, мой повелитель?
Роф нарисовал в голове образ мужчины, представляя, что на лице Хэйверса, которому самое место в «Лиге Плюща», были те же очки в роговой оправе, на нем был старый белый халат с вышитым именем на лацкане. Будто в клинике кто-то может не знать его личности.
– Я хочу знать, что ты можешь сделать, чтобы остановить жаждущий период у женщины.
Сверчки. Много сверчков.
Ну и Ви, бормотавший под нос что-то начинавшееся с «ТВОЮ» и заканчивающееся какой-то матерью.
Спустя мгновение раздался скрип, будто доктор сел рядом с Рофом на диван.
– Эм, я… я не знаю, как ответить на Ваш вопрос, мой господин.
– А ты попробуй, – сказал Роф сухо. – И быстрее. Я не могу ждать тут всю ночь.
Тихий шорох указывал на то, что доктор теребил свои вещи. Ручку? Или стетоскоп?