Король мертвецов
Шрифт:
— Дед, хорош юлить! — рассердился я. — Взялся объяснять — давай излагай толком. Действительно, зачем огород городить?
— Так ведь… Могила — это же проход в потусторонний мир. Для того, кто похоронен. Ну, и гостей его тоже. Ежели просто девицу убить — так и что? Чертям такая праведница не достанется. Если уж даже луковка… А тут — верность! При такой-то красоте. Да к ней дворяне сватались — всем от ворот поворот давала!
— Давала, говоришь… — почесал я лоб.
— Как есть говорю — давала! Ни одного не приветила, всё лесоруба
Интересная схема. Не всё в ней понятно, конечно, однако суть я уловил.
— И когда к ней жених придёт? Есть информация?
Так-то, конечно, мероприятие обещает быть любопытным, да и девицу жаль. Но сидеть в засаде каждую ночь, ожидая появления жениха — такая себе перспектива. Он, может, ещё полгода не появится, а у меня других дел — чёртова прорва. И есть мнение — Троекуров добавит ещё. О разгроме мастерской наверняка уже проведал. А чтобы прокачаться до Пятидесятника, мне нужна охота посерьёзнее, чем единственный мертвяк. При всём уважении к его добродетельной невесте.
— Известно, — удивился старик. — В полнолуние! Когда ж ещё мертвякам за живыми приходить-то.
Действительно. Это ж малые дети во втором классе проходят, вместе с таблицей умножения. Как можно не знать.
— А полнолуние у нас когда?
Тут старик даже головой покачал.
— Да нынче же ночью!
Угу. Ну вот это уже другое дело. Это мне уже нравится.
— Где, говоришь, эта ваша Аделаида живёт?
— Аксинья!
— Ну хотя бы и Аксинья, сойдёт. Адрес давай, разберёмся!
* * *
Земляну и Захара я с собой не потащил. Что я, с одним мертвяком не управлюсь? Захару велел смотаться до Марфы и передать, что за приданое Катерины Матвеевны можно не беспокоиться. Теперь папенькины капиталы в надёжных руках.
О матримониальных планах папеньки решил пока никому не рассказывать. Тем более, что планы эти могут стремительно измениться. Например, в момент, когда Троекуров, держащий в руках едва ли не весь Смоленск, из уважаемого благородного господина обернётся вдруг тем, кто есть на самом деле — продажной тварью. Пляшущей под дудку тварей уже вполне натуральных. То-то будет весело.
Троекурова ушатать, конечно, хочется. Аж руки чешутся. А ещё очень хочется накрыть производство нового оружия — пока эта зараза не распространилась дальше. Разработки явно пока на ранней стадии, косяков ещё до хрена. Одна слепота твари чего стоит. То есть, промышленных масштабов это всё пока не приобрело, есть шанс задавить заразу на корню.
Только вот что-то мне подсказывает, что производство вряд ли находится в Смоленске. Город всё-таки не самый большой, и Троекурова тут каждая собака знает. Одно дело — гробовая мастерская с нестандартными работниками, а другое — производство оружия против охотников… Не-ет. Там, где живёт, Троекуров гадить не станет.
С этой мыслью я решительно постучал в дверь дома, где жила Аксинья.
Через некоторое время не менее решительно распахнулось окно, расположенное рядом с дверью. На меня выплеснули ушат холодной воды. После чего окно захлопнулось.
— И тебе добрый вечер, — пробормотал я, глядя на лужу под ногами. — Интересные у вас тут традиции.
На меня вода не попала — быстроту реакции, слава богу, не пропьёшь, успел шагнуть в сторону. Но сам факт исключительно порадовал.
Я снова постучал в дверь.
— Что надо, окаянный?! — услышал из-за двери грозный голос.
В этот раз Аксинья обошлась без воды. Ну, логично — вряд ли у неё в доме водопровод, на каждого кандидата в женихи ушатов не напасёшься. Водопровода, блин, даже у меня пока нет. То чёрт, то Троекуров, то ещё какая ерунда.
— Уж сколько раз сказано — не нужны мне никакие женихи! Проваливай!
— Так-таки и никакие? — заинтересовался я. — А мне говорили, что один всё-таки нужен. Что до сих пор верность ему хранишь, даже мёртвому. Что ни на кого другого глядеть не хочешь. Наврали, получается? Даже он тебе не нужен? Ну, тогда ладно. На нет и суда нет.
Я развернулся и сделал вид, что собираюсь уходить. Дверь открылась.
Ну… Красивая девчонка, да. Не наврал дед. Зарёванная только.
— Что ты там болтал про Ванечку моего?
Я ткнул пальцем в лужу на крыльце.
— Вытри, некрасиво. Да и вообще некультурно — так себя вести. У меня, может, водобоязнь? Ты в меня водой — а я с перепугу гадить начну где попало. Или вовсе удар бы хватил.
Девчонка фыркнула. Посмотрела на меня с любопытством. На перчатку без пальцев и меч за плечами. Проворчала:
— Напугается такой, как же… Ты кто таков? Не видала тебя ни разу.
— Вот именно. Ни разу не видала — а поливаешься. И что за народ — никаких понятий о презумпции невиновности! Ладно. Вытирай лужу, потом можешь меня в дом пригласить. Так и быть, расскажу тебе кое-что.
* * *
Мы с Аксиньей сидели в горнице — она на кровати, я на табурете у печки — и смотрели в окно. На то, как над домами встаёт луна.
— А Ванечка точно придёт? — прошептала Аксинья.
Как ни странно, информация о том, что тот, кто придёт, будет как бы не совсем Ванечкой, её не сильно обеспокоила. Девчонка вообще оказалась крепкой, гвозди бы делать из таких. Теперь, глядя на неё, я ни секунды не сомневался, что вслед за женихом отправилась бы хоть в могилу, хоть непосредственно к чёрту на рога.
Они, видите ли, пообещали друг другу, что никогда не расстанутся. И Аксинья своё обещание выполняла неукоснительно. Образ Ванечки бережно хранила в душе и расставаться с ним не собиралась.