Король-одиночка
Шрифт:
– Отвалите, пожалуйста, – оборвав пение, вежливо попросила Лялька и на всякий случай сложила руки на груди. – Отстаньте, а, люди добрые?
– Да это же цыганочка, – рассмеялся кто-то.
– Что-то много их тут болтается последнее время, – поджала губы старушка. – Надо Машку-артистку позвать из четвертой, может, она знает.
– Да, да, позовите тетю Машу! – обрадовалась Лялька. – Она мне…
Договорить она не успела.
– Чайори!!!
Из подъезда вылетела Мария. Она промчалась через двор, растолкала людей, села на асфальт и прижала к себе Ляльку:
– Девочка!
Лялька облегченно вздохнула. Обняла Марию за шею, выпятила нижнюю губу, заревела и рассказала все.
Через полчаса белая «Тойота» летела по Окружной. Мария гнала, не глядя на спидометр, нервно закусив губы. Рядом с ней на переднем сиденье сидела Лялька. Впереди уже были видны крыши цыганского поселка.
Дом семьи Графа был самым большим в поселке – двухэтажное здание утопало в кустах сирени. Запарковавшись у забора, Мария несколько раз нажала на клаксон. Нестерпимо хотелось сжать ладонями ноющие виски, уронить голову на руль. Если бы только не Лялька рядом…
41
Что ты здесь делаешь? Почему ты одна? Где Белка?
Наконец калитка отворилась, и выглянуло смуглое личико молодой цыганки.
– Т…явэс бахталы, милая, – удивленно сказала она, оглядывая машину Марии. – Проходи в дом. Чья ты?
– Я – Мария, племянница Белаша. А ты?
Девчонка слегка побледнела.
– А я – Ружа. Жена Графа…
С минуту обе молчали. Ружа была совсем растеряна и, исподлобья глядя на Марию, ожесточенно теребила пестрый пояс фартука. А у Марии встал комок в горле. Господи… дите дитем. И пятнадцати, кажется, нету. Худая, маленькая… В дочери ему годится. Что он только может делать с ней?
– Ты… зачем приехала? – наконец шепотом спросила Ружа. – Совсем… совсем стыда нет, да? Бегаешь за ним? Ты, ты, ты… потаскуха несчастная!
– Мне твой муж не нужен, – устало сказала Мария. – Позови свекровь. Дома Стеха?
Ружа, не ответив, юркнула в калитку. Прошла минута, другая, третья. Наконец Мария вышла из машины, с силой хлопнула дверцей и крепко взяла за руку выпрыгнувшую вслед за ней Ляльку.
В большой нижней комнате ее встретила толпа цыган. Всех их Мария хорошо знала, каждого могла назвать по имени, но на нее смотрели настороженные, недобрые физиономии. Никто не поздоровался с Марией. Впереди всех стоял Бочо, младший брат Графа. Мария помнила его тринадцатилетним мальчишкой.
– Где Стеха, Бочо?
Тот нехорошо усмехнулся. Растягивая слова, спросил:
– Давно ли мать должна ко всяким шлюхам рысью бежать?
Мария вспыхнула, но сдержалась. Терпеливо повторила:
– Позови Стеху. Это важно.
– Подожди, – после недолгого молчания сказал парень. Шепнув что-то стоящим рядом, ушел в глубь дома. В комнате вновь воцарилась тишина. Марии не предложили сесть, и она продолжала стоять у порога, держа за руку прижавшуюся к ней Ляльку. Полсотни глаз разглядывали ее,
Мать Графа вышла через десять минут в сопровождении Бочо. За пять лет Стеха совсем не изменилась. С темного морщинистого лица на Марию пристально взглянули острые глаза.
– Ты? Здесь? Последнюю совесть потеряла?
– Стеха, прошу тебя, – хрипло выговорила Мария. – Всего пять минут. Два слова только. Пожалуйста. Ты же знаешь, я бы просто так не приехала. Люди… цыгане могут умереть.
С минуту старуха думала. Бледная Мария, прижимая к своему бедру Ляльку, умоляюще смотрела на нее. Где-то в глубине дома тикали часы. В висках у Марии тоже стучало. Мельком она подумала: только бы не зареветь при всех…
– Говори, – сказала Стеха.
…Белка смотрела в окно. Квартира, куда их привезли, была на двенадцатом этаже московской новостройки на окраине города. Вдали синел лес, ближе простирались рыжие изломы глиняного карьера и торчали строительные краны. Асфальтовая детская площадка внизу казалась расстеленным носовым платком. Они сидели здесь уже несколько часов. День клонился к вечеру, и на стены панельных домов легли красные отблески солнца.
– Белка, что делать будем? – хрипло спросил Яшка.
– Молчать и не отсвечивать! – огрызнулась она, молясь только об одном: чтобы дети не заметили, как она напугана. – Нужны мы им больно! Подержат да выкинут.
На разбитой Яшкиной физиономии отразилась высшая степень недоверия, но он промолчал. Симка сидела у стены, прижимая к себе младших, безостановочно курила, что-то озабоченно высчитывала на пальцах.
– Что ты считаешь? – спросила Белка.
– Да так… Славка нас только к ночи хватится. Пойдет к тете Маше, а она ничего не знает. Короля фиг найдешь теперь, тоже не поможет. Антрацит в Кишиневе, когда еще в Москву приедет… Совсем плохи дела.
– Ох, молчи… – сдавленно приказала Белка. И всем телом повернулась на скрип открывшейся двери.
В комнату вошел молодой цыган – тот, что сидел за рулем «Мерседеса». Белка знала его: это был Илья из Усада, последний раз они виделись на свадьбе Графа. Войдя, он протянул Белке пластиковую бутылку. Не поднимая глаз, буркнул:
– Вот, если пить захотите.
– Илья, дорогой… – Белка торопливо подошла, взяла парня за руку. – Что вы делаете? Чего Граф от нас хочет?
– Отстань, ромны. – Илья попытался освободить руку. – Ничего не бойся, Граф вас не тронет.
– Не бойся?! – завопила Белка, швыряя бутылку об пол. Брызги залили стену, ручейками побежали по полу.
– Да где твоя совесть, морэ? Ты забыл, что мой дядька твою сестру за себя взял в том году? Забыл, что мы родственники? Цыган ты или гаджо распоследний?!
– Пошла прочь! – Илье наконец удалось высвободиться. С силой оттолкнув Белку, он вылетел за порог. Хлопнула дверь. Через минуту из соседней комнаты послышались крики:
– Граф! Граф! Граф, черт тебя возьми!
– Здесь я. Чего орешь?