Король темных просторов
Шрифт:
Раладан думал о том же самом.
— Нет, во имя Шерни, — сказал он, показывая на камень. — Нет, госпожа. Никогда прежде мне не снились подобные кошмары, — помолчав, добавил он. — Два кошмара за одну ночь… одного и того же содержания… Это было, госпожа.
Он уже успел все ей рассказать, умолчав лишь о своей роли в схватке с черной массой, поскольку это звучало бы как хвастовство.
— Если ты прав, это значит… что он, твой капитан, каким-то образом… жив, — медленно сказала девушка. —
Она внезапно встала, смахнув рубин со стола.
— Выброси его! — рявкнула она. В моменты злости лицо ее становилось некрасивым, и повязка на глазу, к которой он уже привык, неожиданно четко выделялась на совершенно новом фоне.
Наклонившись, он осторожно поднял камень.
— Думаю, это неразумно, госпожа. Этот рубин — Гееркото, Темный Предмет… Лучше им не швыряться. — Он поднял взгляд. — Наверное, ты все же должна его носить.
Девушка лишь покачала головой, сжав губы.
— Что же с ним в таком случае делать? Думаю, тебе дал его Демон… твой отец.
Она снова покачала головой:
— Я не хочу, чтобы он мне что-либо давал… Ради Шерни, неужели этот человек даже после смерти должен сражаться, разрушать…
— Он защищал тебя, госпожа.
— И что с того? Я не просила о помощи, во всяком случае его…
Лоцман встал и, заложив руки за спину и сделав несколько шагов, остановился у стены, задумчиво покачиваясь на каблуках. Он один из немногих носил сапоги. Даже Дороль бегал босиком. Но Раладану не нужно было лазить по вантам.
— Почему ты столь упорно его ненавидишь, госпожа? — спросил Раладан. — Выслушай меня, прошу тебя… На свете нет ничего полностью белого, но нет ничего и совершенно черного. Я уже однажды пробовал тебе это объяснить. Рапис умер, но по каким-то причинам Шернь не приняла его. Он был необычным человеком и остался таким даже теперь, после смерти. Думаю, он желает каким-то образом… искупить свою вину, хотя бы в отношении тебя. Может быть, тебе грозит некая опасность, от которой он пытается тебя предостеречь…
— Все это чересчур надуманно. Будешь теперь ходить и толковать сны? Даже если они и имеют какое-то значение, сомневаюсь, что мы сумели бы его понять.
Он покачал головой:
— Но капитан… стал каким-то другим. Скажи: если бы он был жив и захотел стать другим, ты тоже пробовала бы ему в этом помешать?
Она сидела на краю стола, машинально водя по нему пальцами.
— Это не он стал другим… Он хочет, чтобы я стала другой.
Молчание.
— Странный ты пират, странный человек… Как ты попал на этот корабль? Кто ты вообще такой?
Раладан опять не ответил.
Девушка подняла
— Будь он жив, я не хотела бы иметь с ним ничего общего.
— Даже если бы из-за этого он должен был остаться пиратом?
Она долго не отвечала, потом устало сказала:
— Не знаю. Не мучь меня.
Наступила долгая тишина.
— Это рубин Дочери Молний, ведь так его называют?
— Да, госпожа.
— Странное название… Я слышала, что он обладает силой почти столь же могучей, как и Серебряные Перья. Но он намного более таинственный, и в нем в сто раз больше зла. Говорят, он убивает, когда его обладатель совершает слишком много добрых поступков. Это правда?
— Не знаю, госпожа. Никто не знает рубин до конца. О нем ходят разные истории. Есть дартанская легенда о трех сестрах, которых Шернь послала сражаться со злом. Я слышал когда-то эту сказку в таверне. Далара, самая младшая из сестер, появилась на континенте Шерера, когда вокруг бушевала страшная гроза, и потому ее назвали Дочерью Молний. Она должна была сразиться со злым магом, которым овладел именно такой рубин. Говорят, когда-то Шернь отвергла две Темные Полосы. Рубин принадлежит именно этим Полосам.
Девушка кивнула:
— И ты хочешь, чтобы я поверила, что тот, кого призывает этот камень, является во имя добра?
Раладан нахмурился:
— Ведь это только легенда.
Снаружи, с середины корабля, донесся какой-то шум. Они обменялись взглядами, после чего лоцман направился к двери. В то же мгновение кто-то начал в нее колотить. Раладан открыл.
— В чем дело?
— Парус на горизонте, — сказал матрос, неуклюже кланяясь при виде Ридареты.
Раладан обернулся:
— Пойдем, госпожа?
Она кивнула.
Вскоре они уже стояли рядом с опершимся о фальшборт Таресом.
— Где?
Офицер показал пальцем. Они прикрыли глаза руками.
— Это дартанец, — сказал Тарес. — Похоже, один.
С большим трудом ей удалось разглядеть корабль.
— Как ты узнал? — спросила она. — Что это дартанец?
— У него красный парус.
Раладан сосредоточенно вглядывался в горизонт.
— Красно-серый, — наконец сказал он. — Пополам.
Тарес взглянул ему в глаза и, не говоря ни слова, побежал к мачте. Вскоре он уже карабкался наверх по вантам.
— У дартанцев всего несколько эскадр, — проговорил Раладан то ли про себя, то ли обращаясь к девушке. — Паруса у кораблей такие же, как мундиры у солдат. Красные. Это обычные корабли, морская стража. Но у этого парус красно-серый. Это не стражник, а гвардеец. Морская гвардия, госпожа. Если какой-либо дартанец достоин того, чтобы называться солдатом, то он наверняка идет под этим парусом.