Король ворон
Шрифт:
В любом случае, он, безусловно, восполнил это путём привлечения интересных друзей, чтобы они смогли себя потешить. Гэнси любили радовать других. Гости означали большее количество людей, чтобы демонстрировать выработанные навыки приготовления пищи.
Но у него всё ещё были неприятности. Не со стороны родителей. Они были рады видеть его — «Как ты загорел, Дик» — и они были предсказуемо ещё больше рады видеть Генри и Блу. Генри сразу же прошёл своего рода тест друга-пэра, за место которого, казалось, всегда сражались Адам с Ронаном, а Блу... Что ж, что бы там ни привлекло самого молодого
Блу описала обыкновенный день на Фокс Вей 300 с гораздо меньшим удивлением и недоумением, нежели тогда, когда она описывала Гэнси в машине необыкновенный опыт своего отца по исчезновению в дереве. Она перечислила: экстрасенсорная горячая линия, очистка домов, медитационные круги и раскладывание карт. Её поверхностный метод описания только ещё больше очаровал родителей Гэнси; но если бы она попыталась продать им это, то у неё бы ничего не вышло. Но она просто рассказывала, как оно было, и не просила, чтобы им это понравилось.
Находясь вместе с Блу там, Гэнси мучительно осознал, как все они, должно быть, выглядят в её глазах: старый мерседес на ходу, отутюженные штаны, даже кожа, ровные зубы, солнечные очки Барберри, шарфы Гермес. Сейчас через её объектив он мог видеть даже школу. В прошлом он не думал, что она выглядит очень дорогой – школа была скудно украшена, и он списывал это на строгость заведения. Но теперь, после общения с Блу, он замечал, что именно скудность заставляла школу выглядеть дорогой. Семье Гэнси не нужно было много вещей в доме, потому что каждый предмет, что у них был, служил конкретной цели. Не было дешёвой книжной полки, вынужденной служить подставкой для посуды. Не было и стола, на котором лежали документы, наряду со швейными принадлежностями и игрушками. Не было груды горшков и кастрюль в буфетах или вантузов в дешёвых пластиковых ведрах. Вместо этого, даже в таком разваливающемся школьном здании всё было эстетично. Именно это позволяли деньги. Помещали вантузы в медные ведёрки, лишнюю посуду убирали за стеклянные дверцы, игрушки — в резные сундуки, а сковородки развешивали на специальном креплении.
И ему стало не по себе при мысли об этом.
Гэнси старался перехватить взгляды Блу и Генри, чтобы понять, в порядке ли они, но трюк «действуй тонко» в комнате, полной Гэнси, не мог увенчаться успехом. Все Гэнси говорили на языке тонкости. Не было возможности скрыто попросить о спасении – все сообщения будут перехвачены. И, таким образом, лёгкий разговор продолжался, пока обед не переместился на крыльцо на заднем дворе. Генри с Блу сидели на стульях сишком далеко от него, чтобы он мог сбросить им с воздуха помощь.
Хелен решила сесть рядом с ним. Он съел целое ведро ванили.
— Директор Чайлд сказал, что ты припоздал со своими заявлениями в колледж, — объявил мистер Гэнси, наклонившись вперёд, чтобы зачерпнуть ложкой кинвы с тарелки.
Гэнси занялся отпугиванием комара от своего чая со льдом.
Миссис Гэнси из солидарности отмахнулась от невидимой мошки.
— Кажется, уже должно быть слишком холодно для насекомых.
Гэнси тщательно стёр мёртвое насекомое с края стола.
— Я всё ещё в контакте с Дромандом, — сказал мистер Гэнси. — У него связи во всём историческом факультете Гарварда, если тебе ещё это интересно.
— Господи, нет, — отмахнулась миссис Гэнси. — Ну конечно, Йель.
— Что, как Эрлих? — Мистер Гэнси негромко рассмеялся только ему понятной шутке. — Пусть это послужит всем нам уроком.
— Эрлих – отдельная тема, — произнесла загадочный тост миссис Гэнси, и они чокнулись бокалами.
— Ты уже подал заявление? — спросила Хелен. В её голосе сквозила опасность. Не поддающаяся идентификации для тех, кто не был Гэнси, но достаточная, чтобы их отец нахмурился.
Гэнси, моргнув, поднял глаза.
— Ещё нет.
— Всё никак не могу запомнить сроки для таких вещей, — заметила миссис Гэнси. — Вроде уже скоро, да?
— Время пролетело незаметно. — Это самая простая из возможных теоретических версий. «Я должен буду умереть, прежде чем это станет важно, так что я растратил мои вечера на другое».
— Я читал о рассмотрении вопроса оформления академического отпуска, — сказал Генри. Он улыбнулся, когда миссис Гэнси поставила перед ним тарелку, и в этой улыбке было понимание того, что он свободно говорил на языке утонченности. — Предполагается, что подобное идёт на пользу людям вроде нас.
— Что за «люди вроде нас»? — спросила мама Гэнси, которой, похоже, понравилась идея общности между ними.
— О, ну, знаете, сверхобразованные молодые люди, которые доводят себя до нервных срывов в достойном стремлении к совершенству, — выдал Генри. Родители Гэнси рассмеялись. Блу ковырялась в своей салфетке. Гэнси был спасён; Блу попала в затруднительное положение.
Однако мистер Гэнси заметил это и перехватил мяч, прежде чем тот упал бы на землю.
— Блу, а я хотел бы почитать что-нибудь, написанное тобой, человеком, выросшим в доме экстрасенсов. Ты могла бы преподавать или написать мемуары, в любом случае, вышло бы потрясающе. У тебя такой неповторимый голос, даже когда просто говоришь.
— О, да, я тоже заметила модуляцию Генриетты, — тепло отозвалась миссис Гэнси; они были отличными командными игроками. Мяч пойман, очко в пользу Гэнси, победа за командой «Доброжелательность».
— Чуть не забыла про брускетту, как бы не сгорела, — вмешалась Хелен. — Дик, не поможешь её принести?
Команда «Доброжелательность» была внезапно расформирована. Гэнси собрался выяснить, почему у него неприятности.
— Конечно, — ответил он. — Могу ещё кому-нибудь что-нибудь принести, пока буду внутри?
— Вообще-то, было бы замечательно, если бы ты принёс мне каталог «мебель Элли», спасибо, — попросила мама. — Мне нужно позвонить Мартине, чтобы убедиться, что ей хватит времени.
Брат и сестра Гэнси направились внутрь, где Хелен сначала вынула подрумяненный хлеб из духовки, а потом повернулась к нему.
— Помнишь, когда я просила: «Скажи мне, какую грязь я могу узнать про твоих братанов и дружбанов, чтобы можно было придать ей лоска, прежде чем мама к тебе выберется»? — требовательно спросила она.