Король жил в подвале и другие сказочные истории

Арбенин Константин Юрьевич

ПЕРСОНАЖ. Нахожу. Вы с ней – замечательная пара. Такого согласия я ещё не встречал.

ГЕРОЙ. Спасибо за комплимент. Вы спите?

ПЕРСОНАЖ. Сплю.

ГЕРОЙ. А как на ваш взгляд… мне будет… очень больно?

ПЕРСОНАЖ. Да что вы! Не берите в голову. Вам просто будет очень жарко. Ну, вспотеете, потом загорите, а там уж глядишь – и нет вас. Всё будет хорошо, не волнуйтесь.

ГЕРОЙ. Дело в том, что я закалялся-то только в одну сторону. Я любой холод могу вытерпеть, а вот жару… Да, даже в этом я слишком ограничен!

ПЕРСОНАЖ. Уж не прибедняйтесь! Сгорите – и глазом не моргнёте, знаю я вас, рыцарей. И не стоит больше на эту тему, а то мне не уснуть.

ГЕРОЙ. Да-да. Это я так, по глупости. На самом деле, я уверен, что выдержу. Главное – чтобы она там была, на площади, чтобы глаза её видеть. Тогда – гори всё ярким пламенем! Только бы она пришла…

ПЕРСОНАЖ.

Да придёт, не нойте.

ГЕРОЙ. Да. Что это я? Вообще-то я хладнокровный был, пока жил в холодильнике. А тут, видимо, отогрелся. Расслабился, разомлел… Надо взять себя в руки, подышать свежим воздухом. (Подходит к окошку.) Смотрите-ка, сколько звёзд сегодня! У вас тут прекрасный вид на звёзды. Просто обсерватория! Я не загораживаю вам небо? Или вы спите?

ПЕРСОНАЖ. Да сплю я, сплю. Любуйтесь на здоровье. Я их всё равно не вижу, у меня плохое зрение. Очень даже плохое. Я даже и не знал, что они отсюда видны.

ГЕРОЙ. Видны, ещё как видны. Вон какие яркие! Знаете, я сейчас подумал, что там, у меня на родине, в холодильнике, я скорее всего улавливал не людские мысли, а звёздные. Поэтому они и не имели ничего общего с реальной тутошней жизнью. Может такое быть?

ПЕРСОНАЖ. Очень даже возможно. Скорее всего, так оно и было. (Приподнимается, садится.) Эх, не даете вы мне поспать совсем.

ГЕРОЙ. Виноват, простите великодушно. К сожалению, в быту рыцари просто невыносимы… Слушайте, я всё равно сбил вас с толку и всю эту вашу идею с новой жизнью скомкал. Так, может, вы станете другим человеком чуть позже, после моего ухода, а сейчас вы расскажете что-нибудь о себе? О том, прежнем? А то всё обо мне да обо мне – мне неудобно как-то. А уж когда меня уведут – перерождайтесь сколько душе угодно. Я ведь за единственный день вашей жизни так всё вам перепутал, что вы меня, наверное, ещё долго не забудете. А это очень тяжко – начинать жизнь с воспоминаний, это противоестественно. Мне кажется, лучше начать завтра, без меня. Ведь верно?

ПЕРСОНАЖ. Нет, давайте обойдёмся без этого. Я не хочу о себе говорить. Я ведь и без Дня Возрождения столько раз уже перерождался из одного в другое, что и не знаю, о каком себе рассказывать. Меня того действительно нет больше. А зачем говорить о том, чего нет? Пустая трата времени. Пусть буду лучше я этот, сегодняшний, и ничего ещё раз менять не надо. Этот мне нравится больше, особенно имя: академик Симеонов-Травников – это звучит. Сегодня я еще потреплюсь, а уж с утра соберу всё свое равнодушие и всё свое безразличие, только чтобы больше не вспоминать о вас. И День Возрождения мой пусть останется во вчера. Что сделано, то сделано. Я, конечно, не рыцарь, но и моё слово кое-чего стоит. Я же жизнь начал, а не погулять пошёл. Каждый день её заново начинать – слишком жирно будет.

ГЕРОЙ. Да, я понял. Я опять предложил вам дурость. Забудьте. Давайте сменим тему… Интересно, а в окно будет видно пламя?

ПЕРСОНАЖ. Не знаю и не хочу знать. Я не собираюсь смотреть, мне абсолютно не интересно. Я буду в это время отсыпаться. Я не хочу этого видеть! Совсем! У меня есть поважнее заботы – завтрак, обед, ужин. Приём пищи, отправление естественных нужд. Да, я имею право на эти приятные мелочи, я заслужил их. Мне только день от роду, а вы мне предлагаете такие зрелища! Вы мне даже спать не даёте!..

Пауза. Герой сидит в раздумьях. Персонаж мается, снова пытаясь уснуть.

ГЕРОЙ. Я обманул вас, академик Симеонов-Травников. Я действительно не совершал никакого преступления. Вы были правы. Простите меня, я вовсе не хотел вас обманывать, так уж получилось. Дело в том, что я думал: люди не могут обвинить меня напрасно. Я думал, что, может, я чего и натворил по глупости. Я надеялся вспомнить.

ПЕРСОНАЖ. И конечно, не вспомнили.

ГЕРОЙ. Нет, даже наоборот. Я хорошенько поразмыслил и убедился-таки, что не совершил ни одного поступка, за который бы мне было стыдно. Не только перед собою, но и перед другими людьми. Жизнь моя не так уж велика – я не мог упустить. Так что простите меня. Я до последнего надеялся, что вспомню.

ПЕРСОНАЖ. Зря надеялись. Я же сразу вам говорил, что вы ничего не совершали. Мне это с первого взгляда было ясно. Мне только интересно: за что же вас осудили?

ГЕРОЙ. Получается, что ни за что.

ПЕРСОНАЖ. Нет, это я понял. А официальное-то обвинение каково?

ГЕРОЙ. Какая разница? Обвинение, как правило, с виной ничего общего не имеет. Я и не запоминал – к чему запоминать

заведомое враньё? Зато теперь я могу умереть с чистым сердцем и со спокойной совестью. Я теперь знаю, что я ничего такого не натворил… Эх, люди, люди! Не нужны вам рыцари, хоть ты тресни! Но я не обижаюсь, я теперь понял, что от меня требуется: вовремя уйти. Ради людей же, чтобы им жилось лучше, спокойнее. И наверное, это правильно. Назвался рыцарем – плати по самому высокому счёту – головой. Что ж, пусть полюбуются, как горят на рассвете рыцари. Может, умнее станут, бедолаги… Но до чего же они близоруки! Попробовали бы хоть один разочек в жизни побыть рыцарями! И поняли бы, что нет на свете приятнее ощущения! От этого даже дух захватывает! Да ведь даже побеждённым рыцарем чувствовать себя интереснее, чем простым человеком!

ПЕРСОНАЖ. Вы фанатик. Все вы, рыцари, фанатики. А все фанатики – эгоисты.

ГЕРОЙ. Вот я и думаю… Выходит, что самое лучшее, что я могу сделать для этих бедных людей, – оставить их в покое, сгореть? Как вы думаете, может, моя смерть – это и будет мой подвиг?

ПЕРСОНАЖ. Подвиг? Навряд ли. Не думаю. Для подвига это как-то чересчур многолюдно и пафосно. Подвиги, как и преступления, совершаются без свидетелей, иначе это не подвиг, а пижонство одно.

ГЕРОЙ. Жаль.

ПЕРСОНАЖ. Не отчаивайтесь, не в подвигах счастье… А хотите, я вас позабавлю? Знаете, что мне тогда голос Джека-Попрошайки говорил? Ни за что не догадаетесь и не поверите: он извинялся! Ага. И знаете, за что? За те лишние десять лет, которые мне по его вине приплюсовали! Я удивился: чего извиняться-то? Что, мне от этих десяти лет хуже, что ли, будет? А оказалось, в моём данном случае такая сложилась ситуация, что приговор оказался сильнее смерти. Именно в моём, частном случае. То есть тогда, когда мне суждено свыше умереть, я не умру, а проживу ещё лишний десяток лет. Вот оно как бывает! Я же всё равно в изоляции: что я есть, что меня нет – всё едино. У других жизней под ногами не путаюсь, хитросплетению судеб не мешаю. Так что могу десяток годков-то и потерпеть, раз погоды не делаю. Это так Попрошайка объяснил. Можно, конечно, не верить, но он теперь в таких сферах вращается, где в этих делах толк знают. Вот я и верю. И выходит, что я никому не нужен – ни в тюрьме, ни на свободе, ни на земле, ни на небе. Вот так болтаюсь здесь, как незнамо что. И самое обидное: не знаю я, с какого момента эти десять лет отсчитывать! Может быть, попробовать со вчера? Как думаешь, академик Симеонов-Травников?.. Эх ты, уснул. Сидя. Надо же. Хорошо спит: крепко, спокойно… Возможно, это даже хорошо, что он меня не слышал. Я вообще ему много ерунды всякой наплёл. Про псов-нерыцарей, про женщин… Особенно про женщин – зря я ему. И что меня дёрнуло! Может, это специальный такой рыцарь был, чтобы на женщин не отвлекался и спокойно вершил дела свои справедливые? А я его сбил, дурак. Пожалел, видите ли. А я как подумал – я подумал: бедный рыцарь! Нет у тебя ни подвигов, ни славы, так пусть хоть дама сердца будет! Короче, не в своё дело нос сунул. Хотя кто его разберёт! Всё-таки как же рыцарю без дамы?! Подвиги-то сподручнее совершать ради кого-то конкретного. Если ради абстрактного человечества, то и подвиги будут абстрактные. А он сам говорил, что рыцарь должен быть точен, правильно? Для этого им по рыцарскому уставу дама и полагается – как конкретный образ абстрактного человечества. Я не очень заумно выражаюсь? А впрочем, мне на это наплевать, начхать и даже ещё хуже. Я думаю, что вовсе не буду его жалеть. Даже вспоминать его не буду. Мне нельзя нервничать, мне ещё долго жить придётся. Он правильно сказал: не стоит начинать жизнь с воспоминаний. Кто он такой вообще? Да никто, пустое место, как и я. Чего тогда жалеть? Нечего. Одним рыцарем больше, одним меньше… Можно было, конечно, предложить ему побег. Да теперь уже поздно. Да он бы, я думаю, и слушать об этом не стал. Рыцари, кажется, не убегают. Ладно, пусть горит, всё равно он здесь не приживётся. Покуролесил, освежил обстановку и – будет! Правильно?

Отворяется дверь, входит Тюремщик.

ПЕРСОНАЖ. Как? Что, уже? Ах ты, а он только что уснул! Ну еще хотя бы десять минуточек! Я его сам разбужу! Потом рассчитаемся, а?

Тюремщик глядит на свои часы и жестом показывает: пять.

ПЕРСОНАЖ. Пять? Дайте хотя бы семь!

Тюремщик показывает: три.

ПЕРСОНАЖ. Хорошо, хорошо, три, договорились.